Вы в разделе Форум.Грузия на 'За семью горами Ru'. Здесь посетители сайта публикуют отчёты и создают обсуждения, представляющие интерес для туристов и путешественников, направляющихся в Грузию. Чтобы посмотреть все обсуждения, перейдите по ссылке.
Стихи о Грузии
Всем привет! :) Хотите поделиться стихами о Грузии? Публикуйте их здесь, в комментариях, и не забывайте, пожалуйста, указывать автора! Здесь будут все стихи о Грузии в одном месте - стихотворения классиков, современных авторов, включая ваши собственные!
А вот моё любимое стихотворение о Грузии:
Белла Ахмадулина, Сны о Грузии
Сны о Грузии - вот радость!
И под утро так чиста
виноградовая сладость,
осенившая уста.
Ни о чем я не жалею,
ничего я не хочу -
в золотом Свети-Цховели
ставлю бедную свечу.
малым камушкам во Мцхета
воздаю хвалу и честь.
Господи, пусть будет это
вечно так, как ныне есть.
Пусть всегда мне будут в новость
и колдуют надо мной
родины родной суровость,
нежность родины чужой.
1960 г.
- 69596 просмотров
Раздел
Родная Грузия Моя… .Марита Потерь
Вдыхая воздух гор родных,
Ты забываешь о других.
Шагая к морю по камням,
Ты возвращаешься к мечтам.
И только сердце бьет в груди,
С тобою Родина и ты!
Манит, зовет к своим краям,
Минуя в жизни трудность ям,
Чужой для всех, для ней родной.
Зовёт тебя «Мой дорогой!»
Такая чудная страна,
Родная Грузия Моя…
Склонилось солнце над горами
И тень находит на восток
Сияет разными лучами
Ну а с востока тьмы поток
Багров закат как кровь живая
Вновь ветер листья перебрал
И эта красота- родная
Здесь Лермонтов стихи слагал
С любовью он писал про горы
Которых им не покорить
Писал он про любовь и войны
О тех чьей целью было - мстить
Писал и Пушкин про святыню
Что называется Кавказ
Он в мыслях пролетал над миром
И у горы писал рассказ
Про скалы что хранят все тайны
И про леса что пили кровь
Здесь реки раны омывали
Здесь рядом с местью шла любовь
Здесь рядом с смертью шла надежда
Об этом он писал не раз
Здесь не было глупцов небрежных
За это он любил Кавказ
Врагам здесь не стреляют в спину
И кодекс чести здесь велик
Таких едва найдёшь по миру
И презрен им смерти лик
И много очень здесь героев
Здесь каждый по себе герой
С мечом в руках и в латах новых
Герои уходили в бой
Дюма ведь тоже был на Юге
В живую повидал Кавказ
Увидел он Любовь и муки
Об Этом вспомнит он не раз
Он повидал Джигитов смелых
И появился Д"Артяньян
Ведь дома были не герои
И погибали не от ран
Всю смелость мудрость и терпенье
Он перенял у наших гор
Ведь храбрецов скрепляла Вера
Пустой не слышен разговор
В любви к родным к друзьям и к битве
Примером стал для них Кавказ
Бойцы что плачут при молитве
Про них писали долгий сказ
Дождями горы омывают
Восьмое чудо есть Кавказ
Кто небыл здесь тот не узнает,
Так пусть послушает рассказ
О том что жизнь цветет как в сказке
О том как верят и живут
Про тех кто ненавидит маски
А в бой с улыбкою идут
Кто матерей своих собою
Прикрывает в трудный час
Их враг себя в крови умоет
Все это удивляет вас?
Так знайте...есть народ на юге
Воспет поэтами не раз
Стоят стеною друг за друга
И волк боится этих глаз
Огнем горят, любовью дышат
И в их сердцах любовь к Творцу
Молитвы их Всевышний слышит
Рассказ мой близится к концу
Воспеть края свои не хватит
Мне сотен, даже тысяч лет
Готов всю жизнь свою потратить
Чтоб все услышали завет
Завет отцов и наших дедов
...Храните Веру до конца
Не соблазняйтесь белым светом
И прочь гоните гордеца
Посланников Творца любите
И верьте в Ангелов Его
И Веру искренне храните
И укрепляйте вы ее -)
Я была в Грузии последний раз 25 лет назад. Моя ностальгия вылилась вот в такие незамысловатые стихи:
Чемо Сакартвело
Когда услышу речь гортанную - случайно,
Сожмётся сердце вдруг, и навернутся слёзы...
Я узнаю язык страны плантаций чайных!
Оттуда мандарин и веточка мимозы....
Красивые слова! Произносить их сложно:
«Сирцхвилия», «Пртхилад», «Дабрдзандит», «Цхвирсахоци».
Все буквы сочетать в них просто невозможно!!!
«Варсквлави», «Дзалиан», «Брдзандебит», «Дчадчви», «Хорци»,,,.
Я вижу, как сейчас: вот улочки Тбилиси,
Они закончат путь, когда... упрутся в горы!..
Мне снится, что сижу в гостях. Я – в Кутаиси.
Мы пьём своё вино под тосты, разговоры....
А если посмотреть на море в Цихисдзири,
Вода там – малахит, на солнце – бирюза,
Таких оттенков нет нигде, поверьте, в мире!!
Так видели цвет волн тогда мои глаза....
Узнала я в горах, как ливень зарождался:
Сначала загустел огромный клок тумана,
Затем тихонько сполз... завис.... не удержался!!!
Внизу пролился дождь над городом нежданно...
Но этот ливень был на улицах в Ткибули,
А на Мтацминда – зной, дождя в помине нет!
Все маки до весны завяли и уснули...
Весной окрасят склон в карминно-красный цвет...
Когда ж весна придёт в Аджарию, на Запад,
Гирлянды из цветов повиснут до земли –
Глициния цветёт!!! И, уловив тот запах
Сиреневых цветов, вы б мимо не прошли!
Вы б также не прошли хинкали, хачапури...
О, аромат киндзы, рехани, чеснока!
Там с тёплым лавашом и свежим хлебом-пури
Мы ели квели-сыр, цыплёнка-тапака.....
Всё было так давно, но я, как будто, вижу!!
Хоть времени с тех пор немало пролетело.
Мне Грузия сейчас – не дальше и не ближе,
Мне хочется сказать: «До встречи, Сакартвело!!»
Спасибо за стихи!!!
прочитала и прослезилась.... приехали из Тбилиси ровно месяц назад... как точно описали состояние души... спасибо
Очень про Грузию. И маки, и глицинии, и "улочки Тбилиси,
Они закончат путь, когда... упрутся в горы!.." Спасибо за стихотворение!)
Благодарна всем читателям! Спасибо за комментарии!
Ребята, спасибо вам всем за такие чудесные, теплые, добрые комменты про Грузию и о Грузинах,
за эти прекрасные стихи!!!Совершенно случайно наткнулась на этот блог, и была прятно удивлена!Читаю все и плачу...Я сама грузинка, живу в России уже давно, но езжу туда каждое лето обязательно,через неделю я ужу буду в Грузии!В ожидании считаю каждый день! И в друг нахожу этот блог! Дэвид дорогой, СПАСИБО Вам !!!ДИДИ МАДЛОБА!!!)))))))))ГАИХАРЕТ!!!!!
))) Спасибо!)
Пей до дна
Есть древний закон на Кавказе
Когда мы садимся к столу
По традиции четким словесным указом
Назначить себе тамаду
Тамада это главная личность
За большим и за малым столом
И от выбора нашего очень зависит
Как вечер мы тот проведем
Пей до дна пей до дна
Если просит тебя тамада
Первый тост он поднимет за встречу
И еще чтоб друг друга обнять
Этим выпьет он просто за мир хозяев
Что рады нас в доме принять
И потом уж за нашим застольем
Хвалу Господу вместе споем
И поднимем за Родину хромный прекрасный
Наполненный красным вином
Пей до дна пей до дна
Если просит тебя тамада
А затем будет тост за красавиц
Сидящих за нашим столом
Стоя мужчин он за них пить заставит
А их за семью и за дом
И конечно он вспомнит усопших
И за здравие выпьет живых
И детей не забудет и внукам напомнит
Чтоб не было стыдно за них
Пей до дна пей до дна
Если просит тебя тамада
Потом скажет он тост за улыбку
За цветы за любовь и за мир
2И за землю за нашу за счастье народов
И так завершит он наш пир
Я хочу вам сказать на прощанье
Выбирать вожака не беда
Беда в том если наше бытие и застолье
Возглавит плохой тамада
Пей до дна пей до дна
Если просит тебя тамада
Вахтанг Кикабидзе
Спасибо за новую порцию стихов о Грузии! :)
Грузинская ночь
Грузинская ночь - я твоим упиваюсь дыханьем!
Мне так хорошо здесь под этим прохладным навесом,
Под этим навесом уютной нацваловой* сакли.
На мягком ковре я лежу под косматою буркой,
Не слышу ни лая собак, ни ослиного крику,
Ни дикого пенья под жалобный говор чингури**.
Заснул мой хозяин - потухла светильня в железном
Висячем ковше... Вот луна!- и я рад, что сгорело
Кунжутное*** масло в моей деревенской лампаде...
Иные лампады зажглись, я иную гармонию слышу.
О боже! какой резонанс! Чу! какая-то птица -
Ночная, болотная птица поет в отдаленьи...
И голос ее точно флейты отрывистый, чистый,
Рыдающий звук - вечно та же и та же
В размер повторенная нота - уныло и тихо
Звучит.- Не она ли мне спать не дает! Не она ли
Напела мне на душу грусть! Я смыкаю ресницы,
А думы несутся одна за другой, беспрестанно,
Как волны потока, бегущего с гор по ущелью.
Но волны потока затем ли бегут по ущелью,
Чтоб только достигнуть предела и слиться с волнами
Безбрежного моря!- нет, прежде чем моря достигнуть,
Они на долину спешат, напоить виноградные лозы
И нивы - надежду древнейшего в мире народа.
А вы, мои думы!- вы, прежде чем в вечность
Умчитесь, в полете своем захватив мириады
Миров,- вы - скажите, ужель суждено вам
Носиться бесплодно над этою чудной страною,
Так страстно любимою солнцем и - выжженной
солнцем!
я. полонский
"Сожмётся сердце вдруг, и навернутся слёзы". Это точно сказано, чень затрагивает душу! Спасибо, за прекрасное стихотворение!
Замечательное стихотворение! Задело за душу!
Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.
Что стих? Обвал снегов. Дохнет – и с места сдышит,
И заживо схоронит. Вот что стих.
Под ливнем лепестков родился я в апреле.
Дождями в дождь, белея, яблони цвели.
Как слезы, лепестки дождями в дождь горели.
Как слезы глаз моих они мне издали.
В них знак, что я умру. Но если взоры чьи-то
Случайно нападут на строчек этих след,
Замолвят без меня они в мою защиту,
А будет то поэт, – так подтвердит поэт.
Да, скажет, был у нас такой несчастный малый
С орпирских берегов, – большой оригинал.
Он припасал стихи, как сухари и сало,
И их, как провиант, с собой в дорогу брал.
И до того он был до самой смерти мучим
Красой грузинской речи и грузинским днем,
Что верностью обоим, самым лучшим,
Заграждена дорога к счастью в нем.
Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут
Меня, и жизни ход сопровождает их.
Что стих? Обвал снегов. Дохнет – и с места сдышит,
И заживо схоронит. Вот что стих.
табидзе в переводе пастернака
На карте моей души
Отходная
Грузия музыкой лечит,
Так повелося издревле.
О, распрями мои плечи,
Многоголосая песня.
Исцели меня от усталости
Силой животворящей.
Молитвенно шепчут уста мои:
Свет свой во мне не туши.
Грузия лишь бы осталась
На карте моей души.
М. Луговская
Картли
Осень ли разгуливает, март ли -
солнце неизменное встает.
Здравствуй, здравствуй, Картли,
сердце мое!
Если спросят, чем же ты отмечен,
край, где воздух синего синей,
я войду под гор крутые плечи
и себя почувствую сильней.
Если спросят, что в тебе такого,
чем, мол, ты меня околдовал,
я услышу твой гортанный говор,
терпкие, певучие слова.
И меня поманит издалёка
перевал, которого не знал,
и увижу: тянется дорога
к детству, к сердцу через перевал.
Вот они. Встают навстречу горы.
Как же мне не рваться к тем горам,
где лежит такой веселый город,
и павлины бродят по дворам,
и глядит, задумавшись, на звезды,
будто бы не слыша ничего,
в ношеной буденовке подросток,
на отца похожий моего?
1956
Булат Окуджава
Тбилиси
Тбилиси утром голову подымет
и сладкий сон пугнет от карих глаз,
и жители запляшут в раннем дыме
и вскрикнут, торопясь: "Который час?!.."
И чайных ложек целые оркестры
ударят разом, тишину круша...
Все - музыканты. Он один - маэстро.
Ему не полагается - спеша.
Пускай они спешат. Пускай надежды
хватают, как одежды, не дошив...
Он будет азиатом, как и прежде...
Спешат невежды. Он - нетороплив.
Он дверь прикроет, хлопнет по карманам,
туманом увлажнит свои глаза,
к престранным тяготеющий романам,
он будет зорок, вдоль домов скользя.
Пока они хлопочут, как придется,
он будет их считать по одному,
чтоб здания, что разбрелись, как овцы,
согнать скорее к стаду своему.
И долго, как над нардами сутулясь,
он будет сам, пока ему с руки,
распутывать хитросплетенья улиц
и душных переулков узелки.
И вот тогда (сто раз увидев это)
о, может быть, и сам я стану вновь
сентиментален, как его рассветы,
и откровенен, как его любовь.
1965
Булат Окуджава
Тбилисский рассвет
Из Отара Мампория
Мне без тебя минута - как столетье.
Но целый век - как миг, когда с тобой.
Где я еще найду красоты эти?
Ведь если белый свет пройти отважиться,
нигде такой Мтацминды не окажется,
такой Куры и щедрости такой.
Рай - чепуха. Здесь радостней и лучше,
здесь все земней: строенья и сады...
Когда заря пошлет свой первый лучик
и запылает дальнее и близкое,
тогда ты крикнешь: "О земля тбилисская!...",
и не уйдешь от этой красоты.
С рассветом просыпается Метехи.
Щит ночи опускает отдыхать,
и Нарикала стен своих доспехи
остывшие несет под солнце властное,
и ласточки на них садятся ласковые,
чтоб кровь веков присохшую склевать.
А тротуары на Верийском спуске,
как водопады, тянутся к Куре.
На набережной в час рассветный пусто.
И лишь осина, расправляя платьице,
кивает мне, как старая приятельница,
вершиною, смоченной в заре.
Вглядись, и ты увидишь мир зеленый,
навстречу распахнувшийся лучам,
простерший крылья белые - Сиони,
а над могилою Бараташвили - голуби,
и Грузия над ним склонила голову,
и волосы спадают по плечам.
Войди туда, и ты увидишь вдруг,
как вместе с утром шествуют богини...
О, сладкое какое наказание -
их теплых рук и взглядов их касание,
их каблучков знакомый перестук.
Мне без тебя минута - как столетье.
Но целый век - как миг, когда с тобой.
Где я еще найду красоты эти?
Ведь если белый свет пройти отважиться,
нигде такой Мтацминды не окажется,
такой Куры и щедрости такой.
1964
Булат Окуджава
Грибоедов в Цинандали
Цинандальского парка осенняя дрожь.
Непредвиденный дождь. Затяжной.
В этот парк я с недавнего времени вхож -
мы почти породнились с княжной.
Петухи в Цинандали кричат до зари:
то ли празднуют, то ли грустят...
Острословов очкастых не любят цари, -
бог простит, а они не простят.
Петухи в Цинандали пророчат восход,
и под этот заманчивый крик
Грибоедов, как после венчанья, идет
по Аллее Любви напрямик,
словно вовсе и не было дикой толпы
и ему еще можно пожить,
словно и не его под скрипенье арбы
на Мтацминду везли хоронить;
словно женщина эта - еще не вдова,
и как будто бы ей ни к чему
на гранитном надгробье проплакать слова
смерти, горю, любви и уму;
словно верит она в петушиный маневр,
как поэт торопливый - в строку...
Нет, княжна, я воспитан на лучший манер,
и солгать вам, княжна, не могу,
и прощенья прошу за неловкость свою...
Но когда б вы представить могли,
как прекрасно - упасть, и погибнуть в бою,
и воскреснуть, поднявшись с земли!
И, срывая очки, как винтовку - с плеча,
и уже позабыв о себе,
прокричать про любовь навсегда, сгоряча
прямо в рожу орущей толпе!.. ..
Каждый куст в парке княжеском мнит о себе.
Но над Персией - гуще гроза.
И спешит Грибоедов навстречу судьбе,
близоруко прищурив глаза.
1965
Булат Окуджава
Вот солнце
на носки привстало,
и город потянулся сонно.
Ему быть темным
не пристало.
Входило солнце
в город солнца.
И воздух был прозрачный,
ранний,
просвечивающий изнутри.
Стоял Тбилиси, как Ираклий,
у древней крепости Нари.
Такая ли была погода,
когда в Тифлис вступали персы
и не сдавались им подолгу
его воинственные песни?
Белла Ахмадулина
* * *
Пока мы по Кавказу лазаем,
И в задыхающейся раме
Кура ползет атакой газовою
К Арагве, сдавленной горами,
И в августовский свод из мрамора,
Как обезглавленных гортани,
Заносят яблоки адамовы
Казненных замков очертанья.
Пока я голову заламываю,
Следя, как шеи укреплений
Плывут по синеве сиреневой
И тонут в бездне поколений,
Пока, сменяя рощи вязовые,
Курчавится лесная мелочь,
Что шепчешь ты, что мне подсказываешь,
Кавказ, Кавказ, о что мне делать!
Объятье в тысячу охватов,
Чем обеспечен твой успех?
Здоровый глаз за веко спрятав,
Над чем смеешься ты, Казбек?
Когда от высей сердце екает
И гор колышутся кадила,
Ты думаешь, моя далекая,
Что чем-то мне не угодила.
И там, у Альп в дали Германии,
Где так же чокаются скалы,
Но отклики еще туманнее,
Ты думаешь, ты оплошала?
Я брошен в жизнь, в потоке дней
Катящую потоки рода,
И мне кроить свою трудней,
Чем резать ножницами воду.
Не бойся снов, не мучься, брось.
Люблю и думаю и знаю.
Смотри: и рек не мыслит врозь
Существованья ткань сквозная.
Борис Пастернак
ТЮЛЬПАН
Вейся, жилистый тюльпан,
На семи ветрах Тифлиса!
Ты и черен, и румян,
Сверстник чая и маиса!
Ты возлюблен и воспет
Кистью, струнами и словом.
Узнаю легко твой цвет
В красном, желтом и лиловом!
Узнаю тебя легко —
Где, когда и с кем ни буду,
Ты мне виден далеко,
Виден сразу отовсюду!
Да, присутствие твое
Невозможно затуманить,
Как летящее копье
Невозможно прикарманить!
Дай мне луковку свою —
В безнадежном положенье
Я с тобою постою,
Чтоб увидеть продолженье!
1976
Юнна Мориц
ПЕРЕВОДЫ ИЗ Н. БАРАТАШВИЛИ
«Я понял жизни цель» (проза, стихотворения, поэмы, переводы)
СОЛОВЕЙ И РОЗА
«Я понял жизни цель» (проза, стихотворения, поэмы, переводы)
Нераскрывшейся розе твердил соловей:
«О владычица роза, в минуту раскрытья
Дай свидетелем роскоши быть мне твоей —
С самых сумерек этого жду я событья».
Так он пел. И сгустилась вечерняя мгла.
Дунул ветер. Блеснула луна с небосклона.
И умолк соловей. И тогда зацвела
Роза, благоуханно раскрывши бутоны.
Но певец пересилить дремоты не мог.
Хоры птиц на рассвете его разбудили.
Он проснулся, глядит: распустился цветок
И осыпать готов лепестков изобилье.
И взлетел соловей, и запел на лету,
И заплакал: «Слетайтесь, родимые птицы.
Как развеять мне грусть, чем избыть маету
И своими невзгодами с кем поделиться?
Я до вечера ждал, чтобы розан зацвел,
Твердо веря, что цвесть он уже не перестанет.
Я не видел, что подвиг рожденья тяжел
И что все, что цветет, отцветет и увянет».
ТАИНСТВЕННЫЙ ГОЛОС
«Я понял жизни цель» (проза, стихотворения, поэмы, переводы)
Чей это странный голос внутри?
Что за причина вечной печали?
С первых шагов моих, с самой зари,
Только я бросил места, где бежали
Детские дни наших игр и баталий,
Только уехал из лона семьи, —
Голос какой-то, невнятный и странный,
Сопровождает везде, постоянно
Мысли, шаги и поступки мои:
«Путь твой особый. Ищи и найдешь».
Так он мне шепчет. Но я и доныне
В розысках вечных и вечно в унынье.
Где этот путь и на что он похож?
Совести ль это нечистой упрек
Мучит меня затаенно порою?
Что же такого содеять я мог,
Чтобы лишить мою совесть покоя?
Ангел-хранитель ли это со мной?
Демон ли, мой искуситель незримый?
Кто бы ты ни был, – поведай, открой,
Что за таинственный жребий такой
В жизни готовится мне роковой,
Скрытый, великий и неотвратимый?
НОЧЬ НА КАБАХИ
«Я понял жизни цель» (проза, стихотворения, поэмы, переводы)
Люблю этих мест живописный простор.
Найдется ли что-нибудь в мире волшебней,
Чем луг под луною, когда из-за гребня
Повеет прохладою ветер с Коджор?
То плавно течет, то клокочет Кура,
Изменчивая, как страсти порывы.
Так было в тот вечер, когда молчаливо
Сюда я зашел, как во все вечера.
С нарядными девушками там и сям
Толпа кавалеров веселых бродила.
Луна догадалась, что в обществе дам
Царит не она, а земные светила,
И скрылась за тучи, оставшись в тени.
«Ты б спел что-нибудь, – говорят домочадцы
Любимцу семьи, одному из родни, —
Любое, что хочешь. Не надо ломаться».
И вот понемногу сдается певец.
Становится, выпятив грудь, начинает,
И кто не взволнуется, кто не растает
От песни, смертельной для женских сердец?
Тогда-то заметил я в белом одну,
И вижу, она меня тоже узнала.
И вот я теряюсь, и сердце упало,
Я скован, без памяти я и в плену!
Я раз ее видел в домашнем кругу.
Теперь она ланью у тигра в берлоге,
Средь шумного общества стынет в тревоге.
И я к ней, смутясь, подойти не могу.
Вдруг взгляд ее мне удается поймать,
И я подхожу к ней, волненья не пряча,
И я говорю ей: «Какая удача!
Я счастлив, что с вами встречаюсь опять».
«Спасибо, – она говорит, – что хоть вы
Меня не забыли. Теперь это мода».
«Ваш образ не могут изгладить ни годы, —
Я ей возражаю, – ни ропот молвы».
И вдруг ветерок колыхнул ей подол,
И ножка, тугая, как гроздь винограда,
На миг обозначилась из-под наряда,
И волнами сад предо мною пошел.
И выплывший месяц, светясь сквозь хрусталь,
Зажег на груди у нее ожерелье.
Но девушку звали, и рядом шумели.
Она убежала. Какая печаль!
ПЕРЕВОДЫ ИЗ ТИЦИАНА ТАБИДЗЕ
«Я понял жизни цель» (проза, стихотворения, поэмы, переводы)
Иду со стороны черкесской
По обмелевшему ущелью.
Неистовей морского плеска
Сухого Терека веселье.
Перевернувшееся небо
Подперто льдами на Казбеке,
И рев во весь отвес расщепа,
И скал слезящиеся веки.
Я знаю, от кого ты мчишься.
Погони топот все звончее.
Плетями вздувшиеся мышцы.
Аркан заржавленный на шее.
Нет троп от демона и рока.
Любовь, мне это по заслугам.
Я не болтливая сорока,
Чтоб тешиться твоим испугом.
Ты – женщина, а кто из женщин
Не верит: трезвость не обманет.
Но будто б был я с ней обвенчан —
Меня так эта пропасть тянет.
Хочу, чтоб знал отвагу Мцыри,
Терзая барса страшной ночью.
И для тебя лишь сердце ширю
И переполненные очи.
Свалиться замертво в горах бы
Нагим до самой сердцевины.
Меня убили за Арагвой,
Ты в этой смерти неповинна
А Н Н A М А К А Г О Н
ТБИЛИСИ - 1988 год
Я боюсь казаться сытой
По приезде в город свой,
Я достаточно избита
Холодами и Москвой.
Я приехала в Тбилиси
Рассказать свою судьбу,
Проживаю жизнь в круизе:
Горький — Ленинград — Баку...
Город детского покоя,
Добрый днем и шумный в ночь,
Отпустив меня на волю,
Мне воспитываешь дочь.
Я, наверно, нагрубила,
Что покинула свой дом,
Я люблю, как и любила
Город, грезившийся сном.
Испытав судьбу на малость
В городе, где все спешишь,
Здесь свою я встречу старость,
Если только разрешишь.
Тбилиси
Ты синих звезд коснулся пальцем -
Рассвет расцвел, заголубел,
Ты лепестки своих акаций
В мою насыпал колыбель,
Мне "Иав-нана" пел ночами,
Купал, поил своей водой...
Душистый, теплый ломоть мчади
Мне клал в прохладную ладонь.
В подол девчонке босоногой
Ты щедро насыпал туту...
Звал неизведанной дорогой
Смешную детскую мечту.
И неприкаянную юность
Спокойно ласковой рукой,
Водил дорогою подлунной,
Дорогой звездной - над рекой...
И в тишине ночных проспектов
И узких улочек твоих
Ты нашептал мне по секрету
Мой первый - самый лучший стих.
Л. Магистрова
Ты – прекрасна, Сакартвело,
Я – полна ревнивой крови:
Ревность тысячи Отелло
Есть в моей к тебе Любови!
Но ты знаешь о тумане?
На мильон платочков пенных
Он порвется при желанье, -
На мильон улик изменных!
А коварство потаенной
Непреклонной базилики?!
Там за каждою колонной –
Вздохи, шепоты, улики!
Там слышны такие всплески,
Подозренья навлекая!
Ну, о ком так плачут фрески,
Сто веков не иссякая?..
Ты мне уши прозвенела,
Соблазнительная нива!
Ты прекрасна, ты – Венера,
Я Вулкан, и я ревнива.
Миф! Но ханжеской морали
Первозданность не подвластна!
Видишь! Нас не обокрали:
Я – ревнива, ты – прекрасна!
Это чудо! Это диво!
Древних чар ничто не стерло!
И Поэзия ревнива –
Словно мавр, берет за горло!
Юнна Мориц
"Спеша на север издалека"
Спеша на север из далёка,
Из тёплых и чужих сторон,
Тебе, Казбек, о страж востока,
Принёс я, странник, свой поклон.
Чалмою белою от века
Твой лоб наморщенный увит,
И гордый ропот человека
Твой гордый мир не возмутит.
Но сердца тихого моленья
Да онесут твои скалы
В надзвёздный край, в твоё владенье,
К престолу вечного аллы.
Молю, да снидёт день прохладный
На знойный дол и пыльный путь,
Чтоб мне в пустыне безотрадной
На камне в полдень отдохнуть.
Молю, чтоб буря не застала,
Гремя в наряде боевом,
В ущелье мрачного Дарьяла
Меня с измученным конём.
Но есть ещё одно желанье!
Боюсь сказать! - душа дрожит!
Что, если я со дня изгнанья
Совсем на родине забыт!
Найду ль там прежние объятья?
Старинный встречу ли привет?
Узнают ли друзья и братья
Страдальца, после многих лет?
Или среди могил холодных
Я наступлю на прах родной
Тех добрых, пылких, благородных,
Деливших молодость со мной?
О, если так! своей метелью
Казбек, засыпь меня скорей
И прах бездомный по ущелью
Без сожаления развей.
отрывок из поэмы А.С.Пушкина "Бахчисарайский фонтан":
"...Он изменил!.. Но кто с тобою,
Грузинка, равен красотою?
Вокруг лилейного чела
Ты косу дважды обвила;
Твои пленительные очи
Яснее дня, чернее ночи;
Чей голос выразит сильней
Порывы пламенных желаний?
Чей страстный поцелуй живей
Твоих язвительных лобзаний?
Как сердце, полное тобой,
Забьётся для красы чужой?.."
Александр Одоевский "Брак Грузии с русским царством".
Дева черноглазая! Дева чернобровая!
Грузия! дочь и зари, и огня!
Страсть и нега томная, прелесть вечно новая
Дышат в тебе, сожигая меня!
Не томит тебя кручина
Прежних, пасмурных годов!
Много было женихов,
Ты избрала Исполина!
Вот он идет: по могучим плечам
Пышно бегут светло-русые волны;
Взоры подобны небесным звездам,
Весь он и жизни и крепости полный,
Гордо идет, без щита и меча;
Только с левого плеча,
Зыблясь, падает порфира;
Светл он, как снег; грудь, что степь, широка,
А железная рука
Твердо правит осью мира.
Вышла невеста навстречу; любовь
Зноем полудня зажгла ее кровь;
И, откинув покрывало
От стыдливого чела,
В даль всё глядела, всем звукам внимала,
Там, под Казбеком, в ущелье Дарьяла,
Жениха она ждала.
В сладостном восторге с ним повстречалась
И перстнями поменялась;
В пене Терека к нему
Бросилась бурно в объятья, припала
Нежно на грудь жениху своему.
Приняла думу, и вся ? просияла.
Прошлых веков не тревожься печалью,
Вечно к России любовью гори,?
Слитая с нею, как с бранною сталью
Пурпур зари.
12 апреля 1838, Тифлис
Николай Заболоцкий
ТБИЛИССКИЕ НОЧИ
Отчего, как восточное диво,
Черноока, печальна, бледна,
Ты сегодня всю ночь молчаливо
До рассвета сидишь у окна?
Распластались во мраке платаны,
Ночь брильянтовой чашей горит,
Дремлют горы, темны и туманны,
Кипарис, как живой, говорит.
Хочешь, завтра под звуки пандури,
Сквозь вина золотую струю
Я умчу тебя в громе и буре
В ледяную отчизну мою?
Вскрикнут кони, разломится время,
И по руслу реки до зари
Полетим мы, забытые всеми,
Разрывая лучей янтари.
Я закутаю смуглые плечи
В снежный ворох сибирских полей,
Будут сосны гореть, словно свечи,
Над мерцаньем твоих соболей.
Там, в огромном безмолвном просторе,
Где поет, торжествуя, пурга,
Позабудешь ты южное море,
Золотые его берега.
Ты наутро поднимешь ресницы:
Пред тобой, как лесные царьки,
Золотые песцы и куницы
Запоют, прибежав из тайги.
Поднимая мохнатые лапки,
Чтоб тебя не обидел мороз,
Принесут они в лапках охапки
Перламутровых северных роз.
Гордый лось с голубыми рогами
На своей величавой трубе,
Окруженный седыми снегами,
Песню свадьбы сыграет тебе.
И багровое солнце, пылая
Всей громадой холодных огней,
Как живой великан, дорогая,—
Улыбнется печали твоей.
Что случилось сегодня в Тбилиси?
Льется воздух, как льется вино.
Спят стрижи на оконном карнизе,
Кипарисы глядятся в окно.
Сквозь туманную дымку вуали
Пробиваются брызги огня.
Посмотри на меня, генацвале,
Оглянись, посмотри на меня!
Николай Заболоцкий
Храмгэс
Плоскогорие Цалки, твою высоту
Стерегут, обступив, Триалетские скалы.
Ястреб в небе парит, и кричит на лету,
И приветствует яростным воплем обвалы.
Здесь в бассейнах священная плещет форель,
Здесь стада из разбитого пьют саркофага,
Здесь с ума археологи сходят досель,
Открывая гробницы на склоне оврага.
Здесь История пела, как дева, вчера,
Но сегодня от грохота дрогнули горы,
Титанических взрывов взвились веера,
И взметнулись ракет голубых метеоры.
Там, где волны в ущелье пробили проход,
Многотонный бетон пересек горловину,
И река, закипев у подземных ворот,
Покатилась, бушуя, обратно в долину.
Словно пойманный зверь, зарычала она,
Вырывая орешник, вздымая каменья,
Заливая печальных гробниц письмена,
Где давно позабытые спят поколенья.
Опустись, моя муза, в глубокий тоннель!
Ты — подружка гидравлики, сверстница тока.
Пред тобой в глубине иверийских земель
Зажигается новое солнце Востока.
Ты послушай, как свищет стальной соловей,
Как трепещет в бетоне железный вибратор,
Опусти свои очи в зияющий кратер,
Что уходит в скалу под ногою твоей.
Здесь грузинские юноши, дети страны,
Словно зодчие мира, под звуки пандури
Заключили в трубу завывание бури
И в бетон заковали кипенье волны.
Нас подхватит волна, мы помчимся с тобой,
Мы по трубам низринемся в бездну ущелья,
Где раструбы турбин в хороводе веселья
Заливаются песней своей громовой.
Из пространств генератора мы полетим
Высоко над землей по струне передачи,
Мы забудем с тобою про все неудачи,
Наслаждаясь мгновенным полетом своим.
Над Курою огромные звезды горят,
Словно воины, встали вокруг кипарисы,
И залитые светом кварталы Тбилиси
О грядущих веках до утра говорят.
Отрывок из поэмы М.Ю.Лермонтова "Мцыри":
...Держа кувшин над головой,
Грузинка узкою тропой
Сходила к берегу. Порой
Она скользила меж камней,
Смеясь неловкости своей.
И беден был ее наряд;
И шла она легко, назад
Изгибы длинные чадры
Откинув. Летние жары
Покрыли тенью золотой
Лицо и грудь ее; и зной
Дышал от уст ее и щек.
И мрак очей был так глубок,
Так полон тайнами любви,
Что думы пылкие мои
Смутились. Помню только я
Кувшина звон, - когда струя
Вливалась медленно в него,
И шорох... больше ничего.
Когда же я очнулся вновь
И отлила от сердца кровь,
Она была уж далеко;
И шла, хоть тише, - но легко,
Стройна под ношею своей,
Как тополь, царь ее полей!
Недалеко, в прохладной мгле,
Казалось, приросли к скале
Две сакли дружною четой;
Над плоской кровлею одной
Дымок струился голубой.
Я вижу будто бы теперь,
Как отперлась тихонько дверь...
И затворилася опять! ..
Тебе, я знаю, не понять
Мою тоску, мою печаль;
И если б мог, - мне было б жаль:
Воспоминанья тех минут
Во мне, со мной пускай умрут...
Белла Ахмадулина
Я знаю, все будет: архивы, таблицы...
Жила-была Белла... потом умерла...
И впрямь я жила! Я летела в Тбилиси,
где Гия и Шура встречали меня.
О, длилось бы вечно, что прежде бывало:
с небес упадал солнцепек проливной,
и не было в городе этом подвала,
где Гия и Шура не пили со мной.
Как свечи, мерцают родимые лица.
Я плачу, и влажен мой хлеб от вина.
Нас нет, но в крутых закоулках Тифлиса
мы встретимся: Гия, и Шура, и я.
Счастливица, знаю, что люди другие
в другие помянут меня времена.
Спасибо! - Да тщетно: как Шура и Гия,
никто никогда не полюбит меня.
Лермонтов:
"Синие горы Кавказа, приветствую вас! Вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю о вас и о небе.
Престолы природы, с которых как дым улетают громовые тучи, кто раз лишь на ваших вершинах творцу помолился, тот жизнь презирает, хотя в то мгновенье гордился он ею!...
Часто во время зари я глядел на снега и далекие льдины утесов; они так сияли в лучах восходящего солнца, и в розовый блеск одевались.... И розовый цвет их подобился цвету стыда: как будто девицы, когда вдруг увидят мужчину, купаясь, в таком уж смущенье, что белой одежды накинуть на грудь не успеют.
Как я любил твои бури, Кавказ! .... Все, все в этом крае прекрасно. Воздух там чист, как молитва ребенка; и люди, как вольные птицы; война их стихия; и в смуглых чертах их душа говорит...."
Прекрасная и гордая страна! Ты отвечаешь шуткой на злословье, Но криком вдруг срывается зурна, И в каждой капле кислого вина Есть неизменно сладкий привкус крови! (Галич)
Расул Гамзатов
НАД АЛАЗАНЬЮ
Я прошел над Алазанью...
Н. Тихонов
И я прошел над Алазанью.
Над ней, поднявшись со скалы,
В дозоре утреннею ранью
Парили горные орлы.
Они назад меня не звали
И не пророчили беду,
Шел без ружья и без печали
Я, распевая на ходу.
Как в старину, река летела
За тенью птичьего крыла,
Но не от крови багровела —
Заря на грудь ее легла.
Проснулся лес на дальнем склоне.
И, над волною наклонясь,
Я взял зарю в свои ладони,
Умыл лицо не торопясь.
И где река, в долину вклинясь,
Чуть изгибалась на бегу,
Мне повстречался кахетинец,
Косивший травы на лугу.
Был на Ираклия Второго
Похож он чем-то,
но ко мне
Идущее от сердца слово
Уже домчалось в тишине.
И улыбнулись мы друг другу,
Не помня дедовских обид.
Пусть лучше ходит рог по кругу
И дружба сердце озарит.
Я любовался Алазанью.
И утро, тьме наперекор,
К реке нетрепетною ланью
Спустилось с дагестанских гор
"Мы очень любили Грузию и другие места нашей родины.Володя родился на грузинской земле и жил в Грузии до тринадцати лет.Мы все долго жили в Грузии,сжились с ней,и Володя счел себя вправе называться грузином"
Людмила Маяковская
Двадцать,
а может,
больше веков
волок
угнетателей узы я,
чтоб только
под знаменем большевиков
воскресла
свободная Грузия.
"Только нога
ступила в Кавказ,
я вспомнил,что я грузин."
Тамара
В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на черной скале.
В той башне высокой и тесной
Царица Тамара жила:
Прекрасна, как ангел небесный,
Как демон, коварна и зла.
И там сквозь туман полуночи
Блистал огонек золотой,
Кидался он путнику в очи,
Манил он на отдых ночной.
И слышался голос Тамары:
Он весь был желанье и страсть,
В нем были всесильные чары,
Была непонятная власть.
На голос невидимой пери
Шел воин, купец и пастух;
Пред ним отворялися двери,
Встречал его мрачный евнух.
На мягкой пуховой постели,
В парчу и жемчу?г убрана,
Ждала она гостя... Шипели
Пред нею два кубка вина.
Сплетались горячие руки,
Уста прилипали к устам,
И странные, дикие звуки
Всю ночь раздавалися там.
Как будто в ту башню пустую
Сто юношей пылких и жен
Сошлися на свадьбу ночную,
На тризну больших похорон.
Но только что утра сиянье
Кидало свой луч по горам,
Мгновенно и мрак и молчанье
Опять воцарялися там.
Лишь Терек в теснине Дарьяла,
Гремя, нарушал тишину;
Волна на волну набегала,
Волна погоняла волну;
И с плачем безгласное тело
Спешили они унести;
В окне тогда что-то белело,
Звучало оттуда: прости.
И было так нежно прощанье,
Так сладко тот голос звучал,
Как будто восторги свиданья
И ласки любви обещал.
Лермонтов
"Спеша на север издалека"
Спеша на север из далёка,
Из тёплых и чужих сторон,
Тебе, Казбек, о страж востока,
Принёс я, странник, свой поклон.
Чалмою белою от века
Твой лоб наморщенный увит,
И гордый ропот человека
Твой гордый мир не возмутит.
Но сердца тихого моленья
Да онесут твои скалы
В надзвёздный край, в твоё владенье,
К престолу вечного аллы.
Молю, да снидёт день прохладный
На знойный дол и пыльный путь,
Чтоб мне в пустыне безотрадной
На камне в полдень отдохнуть.
Молю, чтоб буря не застала,
Гремя в наряде боевом,
В ущелье мрачного Дарьяла
Меня с измученным конём.
Но есть ещё одно желанье!
Боюсь сказать! - душа дрожит!
Что, если я со дня изгнанья
Совсем на родине забыт!
Найду ль там прежние объятья?
Старинный встречу ли привет?
Узнают ли друзья и братья
Страдальца, после многих лет?
Или среди могил холодных
Я наступлю на прах родной
Тех добрых, пылких, благородных,
Деливших молодость со мной?
О, если так! своей метелью
Казбек, засыпь меня скорей
И прах бездомный по ущелью
Без сожаления развей.
Евгений Евтушенко
Я ТОСКУЮ ПО ТБИЛИСИ
Я тоскую по Тбилиси,
по глазам его огней,
по его тяжелооистью
и по легкости теней,
по балкончикам, висящим,
словно гнезда, над Курой
по торговкам, голосящим
над сочащейся хурмой,
по глядящей простодушно
в любопытстве, не в тоске-
вверх тормашками индюшке
у красавицы в руке,
по прохладе горных храмов,
где немного постоишь
и поймешь, что ты, как мрамор
жилку вечности таишь,
по кутилам Пиросмани,
что устали продолжать,
но гостей не перестали
внутрь клеенок приглашать,
по художникам свободным,
по компании большой,
по сапожникам холодным,
но с горячею душой,
по стоящему красиво,
с голой грудью, в забытьи,
Бонапарту с кружкой пива
на стене в "Симпатии",
и по надписи, не страшной
никому давным-давно
над гортанным хором в хашной:
"Громко петь запрещено!"
Я тоскую по Тбилиси,
по домам,чей срок на слом,
по лихому остромыслью-
ну хотя бы за столом,
по Отару, по Тамазу,
по "Давльот!", "Алаверды!",
по горбатому томату
на лице у тамады,
по Симоне и по Гогле,
будь земля для них легка!
Как они сейчас продрогли
под землею без глотка
По Гюльнаре, по Этери,
с осторожной их игрой,
по малиновой метели
у курдянки под метлой.
Я тоскую, как по дому,
по Тбилиси давних лет,
по себе по молодому
с той, которой больше нет
МОЯ МОЛИТВА
«Я понял жизни цель» (проза, стихотворения, поэмы, переводы)
Отец небесный, снизойди ко мне.
Утихомирь мои земные страсти.
Нельзя отцу родному без участья
Смотреть на гибель сына в западне.
Не дай отчаяться и обнадежь,
Адам наказан был, огнем играя,
Но все-таки вкусил блаженство рая.
Дай верить мне, что помощь мне пошлешь.
Ключ жизни, утоли мою печаль
Водою из твоих святых истоков.
Спаси мой челн от бурь мирских пороков
И в пристань тихую его причаль.
О сердцевед, ты видишь все пути
И знаешь все, что я скажу, заране.
Мои нечаянные умолчанья
В молитвы мне по благости зачти.
Что странного, что я пишу стихи?
Ведь в них и чувства не в обычном роде.
Я б солнцем быть хотел, чтоб на восходе
Увенчивать лучами гор верхи.
Чтоб мой приход сопровождали птицы
Безумным ликованьем вдалеке.
Чтоб ты была росой, моя царица,
И падала на розы в цветнике.
Чтобы тянулось, как жених к невесте,
К прохладе свежей светлое тепло.
Чтобы существованьем нашим вместе
Кругом все зеленело и цвело.
Любви не понимаю я иначе.
А если ты нашла, что я не прост,
Пусть будет жизнь избитой и ходячей —
Без солнца, без цветов, без птиц и звезд.
Но с этим ты сама в противоречье,
И далеко не так уже проста
Твоя, растущая от встречи к встрече,
Нечеловеческая красота.
Мария, ещё раз спасибо!) Благодаря вам, теперь здесь собрана целая коллекция стихотворений о Грузии!
Евгений Евтушенко
Неужели "Нельзя!"
нам отменит все бывшие "льзя",
как забил кто-то дверь
в ресторане грузинском "Лоза"? Грибоедов и Пушкин
неужто и впрямь наяву
нам забьют дверь в Тбилиси,
грузинам – в Москву?
Пели в этой "Лозе",
будто было по-прежнему всё,
"Я люблю тебя жизнь",
Окуджаву
и "Тбилисо",
и сдвигали столы,
и сливались в тоскующий хор
и сибирский шофер,
и донецкий шахтер,
и звучало со дна затонувшей страны:
"Хотят ли русские войны..."
И сказал мне один
мной случайно затащенный лондонский сэр:
"Здесь, как выживший крохотный СССР".
Говорят, что все дело в поддельной политике их и в поддельном вине.
Но поддельных политиков мало ли в нашей стране! А поддельная водка –
царица-убийца у нас.
Сколько песен поддельных, поддельно всевидящих глаз.
И с заточками,
с ржавыми ломами прет бить всех с кожей темней, чем своя,
темнодуший поддельный народ.
СССР не вернуть.
Но союз есть другой – за него я и бьюсь –
неподдельных народов
живой неподдельный союз!
Как я друга другого такого найду
на земле и на небе
Вместо Чабуа Амирэджеби?
Осторожно мне сторож бутылку, укутав газетой,
дает.
"По секрету.
Боржоми.
Последняя.
Вам, генацвале, на Новый год"...
Неужели сейчас,
у надежды на так ненадежном краю я с последней бутылкой боржоми в России
стою?
От жадности татар изнемогая,
И под ярмом персидским исступлен,
Он даже спал, кольчуги не снимая,
И за столом в стальной рубашке он.
Сто раз по нем турецкого аскера
Меч ударял, и на челе рубцы
Свидетели, какой тяжелой мерой,
Победу взяв, он воздвигал дворцы.
Пахал ли он, у лоз менял тростины,
Работал он иль пировал когда,
Справлял обычай милый и старинный,
Свой щит и меч с собой носил всегда.
Язык и веру многие сменили,
Лишь он один сей верностью крылат.
Он строил храм - в кольчуге плечи были,
Писал о тигре книгу в блеске лат.
От жадности татар изнемогая,
И под ярмом персидским исступлен,
Он даже спал, кольчуги не снимая,
И за столом в стальной рубашке он.
Спасибо! А кто автор, не подскажите? В сети не публиковалось это стихотворение.
Кавказ! Будь горд! Прекрасен ты и солнцем весь залит,
Но край вайнахов мне при встрече лишь туманит взор.
Здесь есть народ, который и веками не смогли
Своей печатью заклеймить бесчестье и позор.
Здесь гость – как счастья вестник; в дом желанный он всегда!
И каждый уголок убогой сакли ему рад;
И коль Вы гость, а Ваш хозяин старец уж в годах,
Старинный сказ он мудрый поведёт Вам до утра.
А на рассвете в Вашу честь устроят горский «той»;
И самый мудрый старец Вас беседою почтит;
Вас удивит как все с душевной простотой
Здесь с Вами говорят, как будто знают век почти.
Джигиты вдруг влетают в круг, неся с собой задор;
Их скакуны гарцуют, а в глазах огни горят!
Вот дан сигнал, и вдаль умчались сыновья сих гор;
Их бурки вздулись так, что, кажется, орлы парят.
А с темнотой хозяин вечеринку созовёт;
Красавиц чернооких строго он усадит в ряд;
Ну а гармонь таких мелодий в душу вольёт,
Что точно горным соколом захочется летать.
А в танце Вас горянка так закружит в карусель,
Метая молнии из тьмы своих прекрасных глаз,
Как кипарис стройна, и грациозна как газель,
Что никогда уехать не захочется от нас….
Автор Хас-Магомед Хаджимурадов. Чечня.
НИКОЛОЗ БАРАТАШВИЛИ!!
Иду, расстроясь, на берег реки
Тоску развеять и уединиться.
До слез люблю я эти уголки,
Их тишину, раздолье без границы.
Ложусь и слушаю, как не спеша
Течет Кура, журча на перекатах.
Она сейчас зеркально хороша,
Вся в отблесках лазури синеватых.
Свидетельница многих, многих лет,
Что ты, Кура, бормочешь без ответа?
И воплощеньем суеты сует
Представилась мне жизнь в минуту эту.
Наш бренный мир худое решето,
Которое хотят долить до края.
Чего б ни достигали мы, никто
Не удовлетворялся, умирая.
Завоеватели чужих краев
Не отвыкают от кровавых схваток.
Они, и полвселенной поборов,
Мечтают, как бы захватить остаток.
Что им земля, когда, богатыри,
Они землею завтра станут сами?
Но и миролюбивые цари
Полны раздумий и не спят ночами.
Они стараются, чтоб их дела
Хранило с благодарностью преданье,
Хотя, когда наш мир сгорит дотла,
Кто будет жить, чтоб помнить их деяиья?
Но мы сыны земли, и мы пришли
На ней трудиться честно до кончины.
И жалок тот, кто в памяти земли
Уже при жизни станет мертвечиной.
АЛЕКСАНДР ЧАВЧАВАДЗЕ
(1785 - 1846)
Гокча
Есть озеро Гокча подобье широкого моря:
То бурные волны с угрозой вздымает оно,
То зыблет в струях, с хрусталем светозарностью споря,
Зеленые горы и воздуха синее дно.
Но траурны толпы его прибережных развалин.
Где нынче все пусто, и край бездыханный печален,
Повсюду лишь соль да камней почернелых гряда.
Как все здесь застыло в своем отрешенном покое!
Пустынность, безгласность, владычество смерти кругом.
Здесь в темный покров одевается сердце людское,
И горькое чувство, со стоном, вздымается в нем.
Так вот они камни, дворцов величавых руины,
Так вот она участь прекрасных творений тщеты,
Вот истинный образ и нашей грядущей судьбины!
Зачем же, мой взор, лишь к мгновенному тянешься ты?
Развалины эти камней бездыханная груда:
Здесь в свежей тени преклоняют стада,
Здесь звери ночуют, и странник, ведущий верблюда,
В полуденный зной поспешает укрыться сюда.
Вот в этом строеньи в руине без стен и без кровли -
Ютился когда-то богатый купеческий ряд,
Где предок армянский, исконный искусник торговли,
Считал свое злато, неслыханной прибыли рад.
Бывали здесь люди, богатые честью и славой,
Ценившие доблесть превыше слепящих сует.
В безжизненный прах обратился их род величавый,
Их мощи былой затерялся прославленный след.
Взгляни на равнины, одетые в щебень унылый,
Взгляни на арену, где кони летали порой,
Где юноши львята сходились померяться силой,
Где копья сверкали, где лук трепетал тетивой!
Угрюмые камни припаяны были к другу,
И своды вздымались, легко устремленные в высь.
Под ними их зодчий дремал, предавась досугу,
В довольстве и неге беспечные годы неслись.
И здесь, во дворце, восседала могучая сила,
Вершившая судьбы, дарившая милость и гнев.
И здесь человека незримая злоба точила,
И здесь в человеке любовь пробуждалась, прозрев!
О, скольких красавиц, пленительно-юных когда-то,
Глухое прибрежье своим затянуло песком!
О, сколько гвоздик, и лилей, и очей из агата
Спокойная гладь отражала в зерцале своем!
Увы! Сколько раз погружалась луна молодая
В широкую зыбь, в одиночество, мглу и печаль!
Но шествует время, косу беспощадно вздымая, -
Ему красоты ни земной, ни небесной, - не жаль!
НИКОЛОЗ БАРАТАШВИЛИ
(1817 1846)
Сумерки на Мтацминде
Люблю твои места в росистый час заката,
Священная гора, когда его огни
Редеют и верхи еще зарей объяты
И по низам трава уже в ночной тени.
Не налюбуешься! Вот я стою у края.
С лугов ползет туман и стелется к ногам.
Долина в глубине, как трапеза святая.
Настой ночных цветов плывет, как фамиам.
Минутами хандры, когда бываю туго,
Я отдыхал средь рощ твоих и луговин.
Мне вечер был живым изображеньем друга.
Он был, как я. Он был покинут и один.
Какой красой была овеяна природа!
О небо, образ твой в груди неизгладим.
Как прежде, рвется мысль под купол небосвода.
Как прежде, падает, растаяв перед ним.
О боже, сколько раз, теряясь в созерцаньи,
Тянулся мыслью я в небесный твой приют!
Но смертным нет пути за видимые грани,
И промысла небес они не познают.
Так часто думал я, блуждая здесь без цели,
И долго в небеса глядел над головой,
И ветер налетал по временам в ущелье
И громко шелестел весеннею листвой.
Когда мне тяжело, довольно только взгляда
На эту гору, чтоб от сердца отлегло.
Тут даже в облаках я черпаю отраду.
За тучами и то легко мне и светло.
Молчат окрестности. Спокойно спит предместье.
В предшествии звезды луна в дали взошла.
Как инокини лик, как символ благочестья,
Как жаркая свеча, луна в воде светла.
Ночь на Святой горе была так бесподобна,
Что я всегда храню в себе ее черты
И повторяю всегда дословно и подробно,
Что думал и шептал тогда средь темноты.
Когда на сердце ночь, меня к закату тянет.
Он сумеркам души сочувствующий знак.
Он говорит: Не плачь. За ночью день настанет.
И солнце вновь взойдет. И свет разгонит мрак .
1833-1836
Черные глаза я видел тоже…
Огневым, им незнакома робость, -
С бурными двумя морями схожи,
Глубоки, туманны – словно пропасть.
В них пыланье жизни отразилось, -
И, прельщенный обаянием женским,
Каждый взгляд их я ловил, как милость,
Не мечтая об ином блаженстве.
Есть страстей волнение в этих взорах
И размах орлиного полета;
В этих черных двух больших озерах
Кроется таинственное что-то.
В них – и юной красоты гордыня,
И безумство будущих желаний,
И любовь, что тихо дремлет ныне, -
Как спастись от их очарований!
Тянется к ним сердце – и трепещет;
Глаз твоих они коснуться взглядом –
И душа твоя в тревоге вещей:
Ты прочтен мгновенно, ты разгадан!
Сладостна свобода мне, но слаще
Стать рабом их – да они далече…
Черных этих, огненных, манящих –
Этих глаз в России я не встречу.
20 июня 1858
Тярляево
перевод В. Шефнера
Пусть я умру, в душе боязни нет,
Лишь только б мой уединенный след
Заметил тот, кто выйдет вслед за мною,
Чтоб над моей могильною плитою,
Далекий житель солнечных долин,
Склонился мой возлюбленный грузин
И голосом, исполненным участья,
Мне пожелал спокойствия и счастья,
И так сказал: «Хоть рано ты умолк,
Но ты исполнил свой великий долг,
И песнь твоя от самого начала
Нам не напрасно издали звучала!
79 ноября 1858
Петербург
Перевод Н. Заболотского
НА ЧУЖБИНЕ
Бледные лучи свои роняя,
Движется владычица ночная,
И по кругу спящий небосвод
Над землею спящею плывет.
Тихо все. В листве заснули птицы,
Ветер спит, трава не шевелится,
Благостным покоем осенен,
Спящий мир блаженный видит сон.
Здесь один я плачу поневоле…
Сердце так болит не оттого ли,
Что другой мне снится небосвод,
Где река не этих звезд течет;
Что когда-то на меня глядело
Небо материнского предела;
Что иначе брезжило оно,
По-иному тишины полно…
23 июля 1858
Тярляево
Перевод А. Тарковского
ГРУ3ИНКЕ-МАТЕРИ
Настоящее, рожденное прошлым, рождает будущее.
Лейбниц.
О мать-грузинка! Грудь твоя вскормила
Героев-сыновей отчизны милой.
Рыданью гор своею песней вторя,
Качала ты детей родных нагорий.
Прошли года. То миновало время.
Тяжелой скорби и неволи бремя
Сломило силу гордого смятенья,
Стал сын твой призраком, безгласной тенью,
Скажи - где меч и воля наших дедов,
Где их рука, где доблесть их, поведай?
Где подвиги, порыв во имя славы,
Борьба с поправшими и честь, и право?
… Что пользы плакать над давно забытым,
Жестокой дланью времени yбитым,
Что проку над былой грустить бедою?!
Пора идти нам за иной звездою.
Пора глядеть нам в бyдущие годы,
Ковать судьбу грузинского народа.
О мать-грузинка, - вот твой долг священный,
Вот назначенье в этой жизни бренной.
Да будет сын твой чист и прям отныне,
Да будет верен дедовской святыне,
Вложи в него любовь к добру, к народу,
Пусть славит братство, равенство, свободу.
Учи его дышать святой борьбою,
Готовь его к победе над судьбою,
Посаженный тобой росток привьется,
И плод созревший соками нальется.
О, внемли, мать, молению грузина:
Такою воспитай ты душу сына,
Чтоб верил он лишь истине высокой
И по себе оставил след глубокий.
15 декабря 1858
Петербург
Перевод Н. Звягинцевой
ВЕСНА
С неба – радость нам
И веселие, -
Подошло
Весны новоселие.
Вся гора - в цвету,
Все расселины;
Виноградники -
В свежей зелени.
Всё живущее –
В оживлении,
Всюду слышится
Птичье пение.
Соловей,
Склоняясь над розою,
Разливается
Трелью слезною.
Мотылек,
Над лугом порхающий,
Сок цветочный пьет
Опьяняющий.
Родничок
Воркует и пенится,
Он торопится,
Он не ленится.
И ручей бежит
Всё поспешнее,
Обезумев
От счастья вешнего.
В его пении -
He простая весть:
«На cпине моей
Лед растаял весь!»
Все создания,
Все творения
Славят радость
Освобождения.
Всё в грядущий день
устремляется,
Обновляется,
Пробуждается, -
Лишь убитому сердцу
Бедному
Не ожить с весною
Победною.
7 марта 1858
Петербург
Перевод Н. Заболотского
ЧАЙКОВСКОЙ
(Софье Чайковской, сестре композитора)
Ах, зачем очаровала
Ты поэта иноземца, -
Он в своей любви бескрайней
Утопить готов был сердце.
Но однажды ты призналась:
«Мы с тобою – лед и пламя;
Ты взращен под южным небом
Молниями и громами.
Я цвету в долине хладной,
Где суровы, долги зимы,
Как мое ответит сердце
Сердцу пылкого грузина?
Так красавица сказала,
Так любовь мою отторгла…
Видно, быть мне одиноким
Долго-долго, долго-долго.
22 июля 1860
Павловск
Перевод В. Шефнера
Славная родина, что ты сегодня грустна?
Ныне безвременье, но подойдут времена.
Старых не стало, зато молодые пришли
И восстановят величье любимой земли.
Родина, клад мой бесценный, зачем ты грустна?
Младшие выросли – крепкий, упорный народ.
Им ты всечасно предмет и забот и работ.
Им ты доверься, они не изменят тебе,
Доблестью их просияешь в превратной судьбе.
Родина, клад мой бесценный, зачем ты грустна?
Сердце широким гнездом их восторги таит.
Грудь их – защита надежнее всяких защит.
Чувства к тебе не изменит презренный обман.
Грудью вперед – сокрушат они вражеский стан.
Славная родина, что ты сегодня грустна?
15 сентября 1872
Кварели
Перевод С. Шервинского
НИКО САМАДАШВИЛИ
ГОРНЫЙ ХРЕБЕТ В ПРОСТРАНСТВЕ
Ты от людей укрываешься бунтом,
Брось, прекрати эти бунты никчемные!
В горный массив уйди ранним утром,
И удаляйся от бренной вселенной.
Если дорогу в горах не отыщешь,
Ветры Луну приподнимут повыше;
Кровь не примирит тебя с тем, пролившись,
С кем на дорогу к Земле бы ты вышел.
Прямо иди по хребту и по мукам.
Слёзы оставь на Земле зтой бренной.
Вверх уходи не издавши ни звука,
И, наконец, ты уйдёшь из вселенной.
МАНАНЕ КАРТВЕЛИШВИЛИ
Лишь для тебя я жёг святым лампады,
Я праздник жизни полюбил, тебя любя,
Я жил в тебе, как в нас живут баллады,
Всю душу в строчки превращая для тебя.
Твой образ я в вине пытался занять,
Во мне играли страсти всех мастей,
В пылающей груди так громко пела память,
И память уставала от земных страстей.
Тень колокольни на твоём пороге –
Пляс призраков и языки огня,
Вдали... гимн праведников на пустой дороге
И след безмолвный мирового зла.
Вот те слова – ты в них со мною споришь,
В одних есть жизнь, мертвы другие строки.
Меня ты вероятно всё же вспомнишь –
Раствор стихов в отраве царской водки.
Что тут поделаешь, жизнь иначе не может,
Таков порядок тех, кто в ней зацвёл...
Всё тот же бог тебя и уничтожит,
Который из ничтожества возвёл.
ЖЕЛТИЗНА ЛЁГКИХ
Деревни Картли заката ждали,
Замолкнув под листвой деревьев-воевод.
Мне лёгкие как листья на ветру трепало
Упругое дыханье тела твоего.
Как плесень свет укутал землю.
Плач женщин медленно несла дорога.
Боялись жизни мы за нашей дверью,
И тихо зрела на душе тревога.
Моё сознание тогда сгорело,
Когда кричали петухами ветры.
Ты потрясённая смотрела,
Как лёгких желтизна померкла.
Умчали счастье, вот проклятье...
Хотелось смерть как благо принять.
За темнотой безмолвным счастьем
Белела вечности пустыня.
Ты мчалась прочь, что было мочи,
Искрилась радуга цветами.
А я бежал к Земле порочной,
Чтоб кончить там с колоколами.
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО
От дней погибших вновь приходят весточки.
Снег, темнота, дымит деревня в небо,
Ослепли что ли голубые девочки,
Или людей на этом свете нету.
Приливы темноты тебя рождают,
И умираешь ты зарёй сраженный.
В глухом лесу ты сердце оставляешь,
И сердце, словно мхом, обросло сном зелёным.
Развалины твоей забытой плоти
Свет молний освещает ночью тёмной.
И ветер паруса исчезнувшего флота
Несёт к тебе заботою огромной.
Тебе ведь жаль меня, я это видел в снах,
Ты знаешь – близкие кляну меня, смеются надо мной мещане.
Бывало вдруг всё путалось в глазах,
И часто прерывалось по ночам дыханье.
В страдальческом поту промокшую рубаху
Свихнувшаяся мать на углях сушит.
Ты помнишь вероломного рубаку,
Не смевшего простить твою святую душу.
Который нюхал эту землю вечно,
Как зверь лесной и как церковный нищий;
Который, чтоб отдать себя дорогам и лишньям,
Спустился вниз от верных горных высей.
Тебе то что, тебя пусть боги носят,
Поэта даром ты как инеем оделся.
А если где-нибудь меня Бессмертье спросит:
“Тут мальчик был один, куда он делся?”
Ты расскажи ему: развеян ночью был он ветром,
Каким то чудом в вихрь он превратился,
Кричал он дважды за границей Света.
И как ушёл, так... и не возвратился
НИКО САМАДАШВИЛИ
Свистишь во мне ты так, как в клетке птица,
Ты утешение моё, одно на целом свете,
Я помню хорошо, когда ты появился,
Свирепым псом выл на пороге ветер.
Я, балагур, не смог тебя взлелеять,
Тебе другой бы нужен был был служитель,
Пространство мира становилось злее,
И людям крики Солнца стали сниться.
Соседи стрекотом ночным тебя прозали,
А век вонзал в тебя невидимые стрелы.
И людям чудились болезнью странной
Стихи, как сыпь распухшие на теле.
В моём древесном теле трепет, дрожь и холод
Все с хрустом переламывают кости,
Вином сраженный и судьбою перемолотый,
Целую я тебя – божественного гостя.
И до тех пор, пока ошпаренные губы
Не согревали чувств потухший кратер,
Сосал ты алучи раскрывшиеся груди,
И колыбель твою качала Божья Матерь.
Писать стихи твоею мукой стало,
Уж лучше бы пошёл работать в поле,
Ком и что юродство это дало,
Отдал бы ветру их – взамен ты взял бы волю.
И даже ветры б больше прочитали,
И закатились бы весёлым смехом;
Ночь слёзы у тебя мои отняли,
День твой раздавлен был слезами Века.
Хотел я защитить тебя, мой сокол,
Но вот колени подгибались от бссилья,
Раскалывалась голова моя, как колокол,
От звона вечного невыносимой силы.
Не смог я выходить тебя, что тут поделать?!
C тобой мы как кустов бессмысленные тени:
Но ты ещё быть может выпрямишься смело,
А я мечтать уж ни о чём не смею.
СУМЕРКИ
Пространство потемнело, лес заснул,
Свет потушил монах в далёкой келье.
С испугу на дворе вдруг встрепетнулся мул,
Сорвался с привязи и бросился к ущелью.
Угнали ветры розы брошенные – “К счастью!”
Как будто горы закричали где-то.
Наверное закончится ненастье –
Поплыли облака как лебеди по свету.
Тариэл Цхварадзе
Грузия - Родина
Ну, никак не налюбуюсь,
Красотой земли родной.
Кисть возьму и нарисую,
Всё, что вижу пред собой.
Гор заснеженных вершины,
Небо рвут напополам,
С них ручьи бегут в долины,
Словно слёзы по щекам.
Из слезинок родниковых,
Зарождается река,
И бурля, несётся к морю,
Вот уж многие века.
Взгляд бежит за облаками,
Ветер их уносит вдаль,
Над цветущими садами,
Выплеснут свою печаль.
Виноград почти созревший,
Мне лозой стучит в окно,
Так и просится сердешный,
Побыстрее стать вином.
Потерпи ещё не много,
Ещё несколько недель,
Нектар красный я из рога,
Буду пить в кругу друзей.
Зазвучат застолья тосты,
За любовь, за мир, семью.
Сакартвело! Я ведь просто,
Без тебя не проживу!
Без твоих церквей старинных,
Без родного языка,
Без людей гостеприимных,
Пропаду наверняка!
Стихи о Грузии
Бахыт
КОЛХИДА
1.
У черного моря, в одной разоренной стране,
где пахнет платан шелушащийся пылью нездешней,
где схимник ночной, пришепетывая во сне,
нашаривает грешное блюдце с хвостатой черешней,
у черного моря булыжник, друг крови в висках,
обкатан волнами, и галька щекочет подошвы –
я пью и печалюсь, и думаю: Господи, как
легко поскользнуться на собственном прошлом.
Пусть с моря доносится выспренний шелест ветрил.
Не алых, холщовых. Не выйдет бежать, да и поздно.
Давно я уже задыхался, давно говорил,
Дыша ацетоном под дырчатой пленкою звездной,
Что мощью отлива безумная муза сыта,
Что плакальщицами испокон работают черные ивы,
Когда молодая надежда тебе отворяет уста:
Скажи мне, Медея, ведь это неправда? Они еще живы?
2.
Старинным царством звуков «дж» и «мц»
бредет турист с блаженством на лице.
то самогоном тешится крестьянским
из виноградной шкурки, то вино
из горла пьет, хотя ему оно
не в кайф - по итальянским ли, испанским
понятиям, букет чрезмерно прост.
Зато лаваш! Зато прощанье звезд
с Творцом по православному обряду,
когда наш новый Тютчев в дольний мир
спускается, покинув шумный пир,
чтоб помолиться городу и саду.
Гостиница. Ipod или Ipad?
Гимн не допет, не допит горний свет,
стареет на тарелке сыр, обветрясь,
и ласково седому дураку
диктует муза легкую строку
на статую играющего в тетрис.
А резкое наречие свистит
и завивается, под ветром шелестит
древесной стружкою. Вначале было слово,
потом – слова, потом – соцветья строф.
И город вздрагивает, будто слышит рев
бомбардировщика, разбойника ночного.
3.
Жизнь в Колхиде была б легка, когда бы не испаренья
малярийных зыбей, не разруха, не воровство
сильных мира сего. Жизнь в Колхиде – праздник слуха и зренья,
как, впрочем, и осязанья. Полагаю, что ничего
страшного. Буду и я помирать, не подавая виду
по причине гордости, буду и я обнимать
деву не первой молодости. Позолоченное руно в Колхиду
везут из соседней Турции. То-то славно дышать,
осознавать, смеясь, что дубленой овечьей кожей
не прикрыть обнаженных чресел, перезрелым инжиром не
утолить голода. Я признаюсь тебе: похоже,
что мы все-таки, к несчастью, смертны. А как же звезды? Оне,
объясню, как неудавшийся химик, не более чем костры из
водорода и гелия, годного лишь в качестве начинки для
глянцевых шариков с Микки-Маусом. Зрелость, лживость,
лень и детский восторг – чему только не учила наша земля,
как дорожили мы смолоду нетленным именем-отчеством,
но перед урочным уходом в нептунову тьму -
все ясней и печальнее на неухоженном, на болотистом
побережье, унаследованном у тех мореплавателей, кому
не удалось, у кого, как ни огорчительно, не выгорело.
Безрукий нищий на пляже обходит курортников. Визг
русской попсы из нехитрого бара. Князю – игорево,
а что же нам? Неужели неправедный суд, вдовий иск?
Мария, ещё раз большое спасибо, что собираете здесь стихи о Грузии! Только не забывайте указывать авторов! :)
Я.П. Полонский выразил свое впечатление от памятника А.С. Грибоедову в Тбилиси
Там в темном гроте — мавзолей
И скромный дар вдовы,
Лампадка светит в полутьме,
Чтоб прочитали вы
Ту надпись, и чтоб вам она
Напомнила сама —
Два горе от любви
И горе от ума
М.Квливидзе "Монолог Иуды".
На горных склонах ветер звезды пас,
И молвил нам Учитель с болью скрытой:
"Петух три раза не успеет вскрикнуть,
Я буду предан кем-нибудь из вас".
Мешал Учитель в очаге золу,
Мы не могли сказать в ответ ни слова,
Как будто сразу вся мирская злоба
Подсела с краю к нашему столу.
Учитель нас улыбкою согрел,
Но в ней печаль сквозила сокровенна,
И постепенно, будто бы измена,
Крик петуха за окнами созрел.
Молчали мы и горные вершины,
Срок истекал, сквозь тучи свет проник
И первый крик раздался петушиный,
Как совести моей предсмертный крик.
Швырялся ветер тучами, как пеной,
Так, что разверзлось небо, накренясь,
И крик второй раздался над Вселенной,
Но не было предателей меж нас.
Так, неужели, ты ошибся, пастырь,
Учитель, ясновидец и пророк?
Святыня рухнет, разобьется насмерть,
Когда слова не сбудутся в свой срок.
Предательство без низкого расчета
Возможно ли? Ответа Бог не даст,
Но Бог умрет навеки, если кто-то
По предсказанью Бога не предаст.
И я решил встать над собой и веком,
Лобзаньем лживым осквернив уста,
Пожертвовать Иисусом-человеком,
Спасая этим Господа-Христа.
Скорей, скорей, ночь шла уже на убыль
И в этой окровавленной ночи
Поцеловал Учителя я в губы,
Чтобы его узнали палачи.
Юрий Вачнадзе:
Поэт, когда-то, может, был им
Продал перо и стал мастеровым.
Сложив в котел грузинских букв набор,
И чудо-клей теперь из них варю с тех пор.
Могу я склеить многое, друзья,
И даже то, что воскресить нельзя.
Фаянс я склеиваю и хрусталь,
Кувшины и тарелки, даже сталь.
Нет дела в мире лучше и милей
И сам я словно превратился в клей.
Я склеиваю давние мечты
И верность позабытую почти.
Обрывки писем, трещины сердец
Обычаи, что завещал отец.
Любовь и дружбу, молодость и честь
И многое еще, чего не счесть,
Что в трудный час тревоги и тоски
Вы в ярости разбили на куски.
И я, как Гамлет, всех событий нить
И связь времен хочу восстановить
Спасибо снова! :)
Приветствую всех, кто любит Грузию!
Вспомнила своё стихотворение,написанное очень давно,в 1983г.
Я тогда гостила в Тбилиси у друзей. Потрясающий город! Удивительно красивый, тем более весной, когда всё вокруг цветёт и весенний воздух кружит голову.
МЕТЕХИ
Помнишь, с тобою стояли над Мтквари*?
Мутен и быстр был весенний поток.
Солнца лучи неспеша догорали
И на Метехском играли плато.
Воздух прозрачен был в час предвечерний,
Пахло травою, прошедшим дождём...
Купол Метехского храма очерчен
Был словно кистью последним лучом.
Над Авлабаром сгущаются тени,
Птицы затихли в цветущих садах.
Кружит нам головы ветер весенний,
Что-то нам шепчет речная вода.
Вечер над крышами Авлабара,
Луч догорел, не оставив следа...
Не исчезай же, ламазо гзапаро**,
Сердце моё покорив навсегда!
(моё. 1983 год, апрель, Тбилиси)
Елена, спасибо!
Как говорили раньше на кавказе,
Дорога долгая, длиною в сто шагов
Всегда ведь начинается с едина шага,
А этот шаг труднее всех последующих шагов.
Давайте братья вместе сделаем мы шаг,
Наш шаг в к свободе
И чтоб на родине у нас во всех домах
Народ наш танцевал лезгинку на свободе!
огромное спасибо, за прекрасные стихи!!! каждый раз захожу на блог и читаю с большим удовольствием!!!
ДОЖДЬ В ТБИЛИСИ
Мне твой город нерусский
Все еще незнаком, -
Клен под мелким дождем,
Переулок твой узкий,
Под холодным дождем
Слишком яркие фары,
Бесприютные пары
В переулке твоем,
По крутым тротуарам
Бесконечный подъем.
Затерялся твой дом
В этом городе старом.
Бесконечный подъем,
Бесконечные спуски,
Разговор не по-русски
У меня за плечом.
Сеет дождь из тумана,
Капли падают с крыш.
Ты, наверное, спишь,
В белом спишь, Кетевана?
В переулке твоем
В этот час непогожий
Я - случайный прохожий
Под холодным дождем,
В этот час непогожий,
В час, покорный судьбе,
На тоску по тебе
Чем-то странно похожий
СПАСИБО!!!!!!
Прекрасные стихи - буд-то снова побывал...
В Тбилиси дождь идет, и белый "жигуленок"
Плывет по мостовой, подобно кораблю...
А я ни оттого ли счастлив, как ребенок,
Что возлюбим тобой, которую люблю.
В Тбилиси дождь идет,
И небосвод строгая,
Летит внезапный гром,
Подобно журавлю...
Мне жаль, что ты его
Не слышишь, дорогая,
Он сообщает всем,
Что я тебя люблю.
В Тбилиси дождь идет - он стал моим нарядом.
Я щеголяю им, подобно королю.
И опечален тем, что ты сейчас не рядом,
Но знай и вдалеке, что я тебя люблю.
В Тбилиси дождь идет -
Ослепший ливень мая...
Я ртом его лaовлю,
Как будто во хмелю.
А он меня, как ты,
Целует, обнимая,
И понимая сам,
Что я тебя люблю.
Пока что я живу несбывшимися снами.
Да будет славен день, в который мы вдвоем
Приедем в этот край, благословенный нами,
И вместе, словно в храм, в тбилисский дождь войдем...
Хотя я судьбой на заре моих дней,
О южные горы, отторгнут от вас,
Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:
Как сладкую песню отчизны моей,
Люблю я Кавказ.
М.Ю.Лермонтов
Синие горы Кавказа, приветствую вас!
вы взлелеяли детство мое;
вы носили меня на своих одичалых хребтах,
облаками меня одевали,
вы к небу меня приучили,
и я с той поры все мечтаю об вас да о небе.
Престолы природы, с которых как дым улетают громовые тучи,
кто раз лишь на ваших вершинах творцу помолился,
тот жизнь презирает,
хотя в то мгновенье гордился он ею!..
---
Часто во время зари я глядел на снега и далекие льдины утесов;
они так сияли в лучах восходящего солнца,
и в розовый блеск одеваясь, они,
между тем как внизу все темно,
возвещали прохожему утро.
И розовый цвет их подобился цвету стыда:
как будто девицы,
когда вдруг увидят мужчину купаясь,
в таком уж смущеньи,
что белой одежды накинуть на грудь не успеют.
Как я любил твои бури, Кавказ!
те пустынные громкие бури,
которым пещеры как стражи ночей отвечают!...
На гладком холме одинокое дерево,
ветром, дождями нагнутое,
иль виноградник, шумящий в ущелье,
и путь неизвестный над пропастью,
где, покрываяся пеной,
бежит безымянная речка,
и выстрел нежданный,
и страх после выстрела:
враг ли коварный иль просто охотник...
все, все в этом крае прекрасно.
---
Воздух там чист, как молитва ребенка;
И люди как вольные птицы живут беззаботно;
Война их стихия; и в смуглых чертах их душа говорит.
В дымной сакле, землей иль сухим тростником
Покровенной, таятся их жены и девы и чистят оружье,
И шьют серебром - в тишине увядая
Душою - желающей, южной, с цепями судьбы незнакомой.
М.Ю.Лермонтов
Спасибо! :)
Грузия выше всех!!!!
Наша смелость исстари ведется,
Ею наша родина горда.
Если даже в битве пасть придется —
Жизнь не прекратится и тогда!
Ибо жизнь — основа всей вселенной,
Ибо смерти ставим мы запрет!
И да будет он благословенным,
День, когда явились мы на свет!
Ладо Асатиани
Я не хочу умирать!!Я не хочу убивать!!Но эту землю отцов!!Я не могу им отдать!!И хоть стреляйте в меня!!Хоть убивайте меня, от ГРУЗИНСКОЙ земли Не отрекусь никогда!!
Мария, спасибо за новую порцию стихов о Грузии!
А кто автор этого "Я не хочу умирать!"?..
И перед ним иной картины
Красы живые расцвели:
Роскошной Грузии долины
Ковром раскинулись вдали;
Счастливый, пышный край земли!
Столпообразные раины,
Звонко-бегущие ручьи
По дну из камней разноцветных,
И кущи роз, где соловьи
Поют красавиц, безответных
На сладкий голосих любви;
Чинар развесистые сени,
Густым венчанные плющом,
Пещеры, где палящим днем
Таятся робкие олени;
И блеск, и жизнь, и шум листов,
Стозвучный говор голосов,
Дыханье тысячи растений!
И полдня сладострастный зной,
И ароматною росой
Всегда увлаженные ночи,
И звезды, яркие, как очи,
Как взор грузинки молодой!..
М.Ю.Лермонтов, "Демон"
Спасибо за вклад в копилочку стихов о Грузии! Лермонтов замечателен!)
Сегодня,через год иль век
Я жизнь окончу на высокой ноте
ГРУЗИН Я,не просто человек
Я из титана сделан не из плоти.
ШОТА РУСТАВЕЛИ
Отрывки из поэмы "Видение" Илии Чавчавадзе:
....Повсюду и всегда я, Грузия, с тобой!
Я - бессмертный дух, я - Спутник твой скорбящий.
И сердце я омыл в крови твоей живой,
И в жребий твой проник - былой и настоящий.
Твоим томление, несччастная, томим,
Потоком слёз твоих я орошал ланиты.
О, как я тосковал по дням твоим былым,
Как для тебя искал опоры и защиты!
Могу ли я забыть добытую в боях
Былую мощь твою и дедовскую славу?
Была свободной ты, и вот - развеял в прах
Неумолимый рок могучую державу.
Уж твой не верит сын, что родину любя,
Возможно обновить погибшие твердыни.
Он веру потерял, страдая, и тебя
Покинул, словно храм, заброшенный отныне.....
....Ни стар, ни мал не ведают сегодня,
О чем скорбит родная сторона.
Забыли мы, что милостью господней
Нам, как святыня, родина дана.
Забыли мы, что перед ликом бога
Велик лишь тот, кто за родной предел
Всю жизнь свою до смертного порога
Огнем самоотверженным горел.
О, счастлив тот, кто в жизни удостоен
Великой чести биться за народ!
Благословен в бою погибший воин!
Его пример вовеки не умрёт....
....Увы, грузины, где же тот герой,
Кого ищу я в стороне родной?
Героя нет.. и поле боевое
Давным-давно травою поросло,
И то, что было доблестью в герое,
Исчезло в вас и превратилось в зло.
Оторвались душой вы от народа,
Забыли вы о родине своей
И, медленно слабея год от года,
Уже служить не в силах больше ей.
Для вас природа, щедрая на диво,
Все лучшие богатства припасла,
Чтоб жили вы свободно и счастливо,
Чуждаясь равнодушия и зла.
И вот страна - жемчужина вселенной,
Любимое отечество моё -
Лежит одна в печали неизменной,
Затем, что разлюбили вы её.
Затем, что вы нечистою рукою
Замкнули ей правдивые уста,
Затем, увы, что под чужой полою
Она укрылась словно сирота.
Но и в толпе, покорной и безгласной,
Вдруг искра загорается творца,
И с униженьем родины прекрасной
Порой не примиряются сердца....
-------------------------------
Сергей Есенин, Поэтам Грузии
Писали раньше
Ямбом и октавой.
Классическая форма
Умерла.
Но ныне, в век наш
Величавый,
Я вновь ей вздернул
Удила.
Земля далекая!
Чужая сторона!
Грузинские кремнистые дороги.
Вино янтарное
В глаза струит луна,
В глаза глубокие,
Как голубые роги.
Поэты Грузии!
Я ныне вспомнил вас.
Приятный вечер вам,
Хороший, добрый час!
Товарищи по чувствам,
По перу,
Словесных рек кипение
И шорох,
Я вас люблю,
Как шумную Куру,
Люблю в пирах и в разговорах.
Я — северный ваш друг
И брат!
Поэты — все единой крови.
И сам я тоже азиат
В поступках, в помыслах
И слове.
И потому в чужой
Стране
Вы близки
И приятны мне.
Века всё смелют,
Дни пройдут,
Людская речь
В один язык сольется.
Историк, сочиняя труд,
Над нашей рознью улыбнется.
Он скажет:
В пропасти времен
Есть изысканья и приметы...
Дралися сонмища племен,
Зато не ссорились поэты.
Свидетельствует
Вещий знак:
Поэт поэту
Есть кунак.
Самодержавный
Русский гнет
Сжимал все лучшее за горло,
Его мы кончили —
И вот
Свобода крылья распростерла.
И каждый в племени своем,
Своим мотивом и наречьем,
Мы всяк
По-своему поем,
Поддавшись чувствам
Человечьим...
Свершился дивный
Рок судьбы:
Уже мы больше
Не рабы.
Поэты Грузии,
Я ныне вспомнил вас,
Приятный вечер вам,
Хороший, добрый час!..
Товарищи по чувствам,
По перу,
Словесных рек кипение
И шорох,
Я вас люблю,
Как шумную Куру,
Люблю в пирах и в разговорах.
---------------------------------
Белла Ахмадулина, Я столько раз была мертва...
Я столько раз была мертва
иль думала, что умираю,
что я безгрешный лист мараю,
когда пишу на нем слова.
Меня терзали жизнь, нужда,
страх поутру, что всё сначала.
Но Грузия меня всегда
звала к себе и выручала.
До чудных слез любви в зрачках
и по причине неизвестной,
о, как, когда б вы знали, - как
меня любил тот край прелестный.
Тифлис, не знаю, невдомек -
каким родителем суровым
я брошена на твой порог
подкидышем большеголовым?
Тифлис, ты мне не объяснял
и я ни разу не спросила:
за что дарами осыпал
и мне же говорил «спасибо»?
Какую жизнь ни сотворю
из дней грядущих, из тумана, -
чтоб отслужить любовь твою,
все будет тщетно или мало..
----------------------------------
Николоз Бараташвили, Судьба Грузии (отрывок из поэмы)
«Господи, спаси и дай победу!
Свой народ тебе я предаю,
Ты ведь знаешь сам, какие беды
Обступили Грузию твою.
Господи, враги неисчислимы.
Помоги нам, боже, в эти дни.
Пронеси свой гнев господень мимо,
Грузию спаси и сохрани».
1839 г. (перевод Б. Пастернак)
------------------------------------
А. С. Пушкин
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной;
Н апоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальний.
Увы! напоминают мне
Твои жестокие напевы
И степь и ночь - и при луне
Черты далекой, бедной девы .
Я призрак милый, роковой
Тебя увидев, забываю;
Но ты поешь и предо мной
Его я вновь воображаю.
Не пой, красавица ,при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальний.
-----------------------------------
Осип Мандельштам, Мне Тифлис горбатый снится
Мне Тифлис горбатый снится,
Сазандарей стон звенит,
На мосту народ толпится,
Вся ковровая столица,
А внизу Кура шумит.
Над Курою есть духаны,
Где вино и милый плов,
И духанщик там румяный
Подает гостям стаканы
И служить тебе готов.
Кахетинское густое
Хорошо в подвале пить,-
Там в прохладе, там в покое
Пейте вдоволь, пейте двое,-
Одному не надо пить!
В самом маленьком духане
Ты обманщика найдешь,
Если спросишь "Телиане" -
Поплывет Тифлис в тумане,
Ты в бутылке поплывешь.
Человек бывает старым,
А барашек молодым,
И под месяцем поджарым
С розоватым винным паром
Полетит шашлычный дым…
--------------------------------
Борис Пастернак
…Мы были в Грузии. Помножим
Нужду на нежность, ад на рай,
Теплицу льдам возьмем подножьем,
И мы получим этот край.
И мы поймем, в сколь тонких дозах
С землей и небом входят в смесь
Успех и труд, и долг, и воздух,
Чтоб вышел человек, как здесь.
Чтобы, сложившись средь бескормиц,
И поражений, и неволь,
Он стал образчиком, оформясь
Во что-то прочное, как соль.
------------------------------------------
Юнна Мориц
На Мцхету падает звезда.
Крошатся огненные волосы,
Крича нечеловечьим голосом
На Мцхету падает звезда.
Кто разрешил её казнить?
И это право дал кретину
Совать звезду под гильотину?
Кто разрешил ее казнить?
И смерть на август назначал,
И округлял печатью подпись?
Казнить звезду - какая подлость!
Кто смерть на август назначал?
Война тебе, чума тебе,
Убийца, выведший на площадь
Звезду, чтоб зарубить, как лошадь!
Война тебе, чума тебе!
На Мцхету падает звезда.
Уже не больно ей разбиться,
Но плачет Тициан Табидзе.
На Мцхету падает звезда.
----------------------------------------
Светлана Магницкая
...с высоких гор, что в Грузии хранятся
безмолвным символом преданий старины,
огнем любви и веры загорятся
моих друзей два сердца, две свечи...
и цветом пламени, светло летящим в небо,
мне словно Ангел прилетел в ночи,
даруя сердцу, мыслям, чувствам Веру
и СВЕТ пророка Божия Ильи...
вновь колесница огненная вихрем
неслась в Пространстве Неба над Землей
и на мгновенье празднично всё стихло
Божественной и дивной Тишиной...
...я вижу вас... с горы явленье Чуда
мне дарит сердцу сладкий Свет Любви...
и храм святой звучит молитвой друга,
и пламень огненный взметнулся от свечи...
------------------------------------------
Григол Орбелиани, Где же еще Грузия другая?
Все, что видела и читала,
все -
твое,
о тебе,
с тобой.
В моем сердце
растет чинара,
ночью ставшая голубой.
И в минуту самую грустную
предо мною одна,
дорогая,
ты, прекрасная Грузия.
"Где же еще Грузия другая?"
О луга моей Карталинии,
олени с большими рогами
и такие хрупкие лилии,
что страшно потрогать руками.
Ты об этом помнить велишь мне.
Я смотрю на тебя,
не мешая,
край,
овеянный белым величьем...
"Где же еще Грузия другая?"
Травы синие
лягут на плечи.
С этих трав
я росинки сняла.
О мои виноградные плети!
О Тетнульда большие снега!
Зажигаются звезды со звоном,
искры белые
извергая.
Я слежу
за далеким их звоном:
"Где же еще Грузия другая?"
Пусть герои твои умирали -
слава их
разнеслась далеко.
Прямо к солнцу
взмывает Мерани,
и печально звучит
"Сулико".
Живы Алуда и Лела.
Устал Онисэ,
размышляя.
О родина песен и лета!
"Где же еще Грузия другая?"
С тихими долгими песнями
проходят
твои вечера.
Плачут
горийские персики,
когда наступает пора.
Они нависают с ветки.
Ветка густая,
большая.
Разве ты не одна на свете?
"Где же еще Грузия другая?"
---------------------------------------
Анна Каландадзе
Вот я
смотрю
на косы твои грузные,
как падают,
как вьются тяжело...
О, если б ты была царицей Грузии, -
о, как бы тебе это подошло!
О, как бы подошло тебе приказывать!
Недаром твои помыслы чисты.
Ты говоришь -
и города прекрасного
в пустыне
намечаются
черты.
Вот ты выходишь в бархате лиловом,
печальная и бледная слегка,
и, умудренные твоим прощальным словом,
к победе
устремляются войска.
Хатгайский шелк пошел бы твоей коже,
о, как бы этот шелк тебе пошел,
чтоб в белой башне из слоновой кости
ступени целовали твой подол.
Ты молишься -
и скорбь молитвы этой
так недоступна нам и так светла,
и нежно посвящает Кашуэта
тебе одной свои колокола.
Орбелиани пред тобой,
как в храме,
молчит по мановению бровей.
Потупился седой Амилахвари
пред царственной надменностью твоей.
Старинная ты,
но не устарели
твои черты... Светло твое чело.
Тебе пошла бы нежность Руставели...
О, как тебе бы это подошло)
Как я прошу...
Тебе не до прощений,
не до прощений
и не до меня...
Ты отблеск славы вечной и прошедшей
и озаренье нынешнего дня!
--------------------------------------
Белла Ахмадулина, Я сам не знаю, что со мной творится...
Я сам не знаю, что со мной творится:
другой красы душа не понимает,
и холм чужбины в зрении двоится,
и Грузию мою напоминает.
Ее свеча восходит солнцем малым
средь звезд и лун, при ветреной погоде.
Есть похвала тому, что изумляет:
о, как это на Грузию похоже.
Природе только слово соразмерно.
Смотрю, от обожания немею
и все, что в этом мире несравненно,
я сравниваю с Грузией моею.
----------------------------------------
Мое самое любимое А.С. Пушкина - "На холмах Грузии лежит ночная мгла":
На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой... Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит - оттого,
Что не любить оно не может....
------------------------------------------
А. С. Пушкин, Кавказ
Кавказ подо мною. Один в вышине
Стою над снегами у края стремнины;
Орел, с отдаленной поднявшись вершины,
Парит неподвижно со мной наравне.
Отселе я вижу потоков рожденье
И первое грозных обвалов движенье.
Здесь тучи смиренно идут подо мной;
Сквозь них, низвергаясь, шумят водопады;
Под ними утесов нагие громады;
Там ниже мох тощий, кустарник сухой;
А там уже рощи, зеленые сени,
Где птицы щебечут, где скачут олени.
А там уж и люди гнездятся в горах,
И ползают овцы по злачным стремнинам,
И пастырь нисходит к веселым долинам,
Где мчится Арагва в тенистых брегам,
И нищий наездник таится в ущелье,
Где Терек играет в свирепом веселье;
Играет и воет, как зверь молодой,
Завидевший пищу из клетки железной;
И бьется о берег в вражде бесполезной
И лижет утесы голодной волной…
Вотще! нет ни пищи ему, ни отрады:
Теснят его грозно немые громады
-----------------------------------------
А. С. Пушкин, "Монастырь на Казбеке"
Высоко над семьею гор,
Казбек, твой царственный шатер
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Парит, чуть видный, над горами.
Далекий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине!
Туда б, заоблачную келью,
В соседство бога скрыться мне!..
-------------------------------------
Тициан Табидзе
Брат мой, для пенья пришли, не для распрей,
для преклоненья колен пред землею,
для восклицанья:
- Прекрасная, здравствуй,
жизнь моя, ты обожаема мною!
Кто там в Мухрани насытил марани
алою влагой?
Кем солонце ведомо,
чтоб в осиянных долинах Арагви
зрела и близилась алавердоба?
Кто-то другой и умрет, не заметив,
смертью займется, как будничным делом...
О, что мне делать с величием этим
гор, обращающих карликов в дэвов?
Господи, слишком велик виноградник!
Проще в постылой чужбине скитаться,
чем этой родины невероятной
видеть красу
и от слез удержаться.
Где еще Грузия - Грузии кроме?
Край мой, ты прелесть
и крайняя крайность!
Что понукает движение крови
в жилах, как ты, моя жизнь, моя радость?
Если рожден я - рожден не на время,
а навсегда, обожатель и раб твой.
Смерть я снесу, и бессмертия бремя
не утомит меня... Жизнь моя, здравствуй!
------------------------------------------
Светлана Магницкая, Храм Дружбы России и Грузии
ЕСТЬ добродетель! верю: Русский Царь
пребудет нам наградой ожиданья –
своей рукой соединит, как встарь,
народный дух и Божие Дыханье;
не славы ради собственной судьбы,
прославит Царь отечество России,
вернув Любви духовные долги
и лишь затем творя дела иные.
...роднее Грузии не будет друга нам,
и Церковь Православная святая
благословит построить Божий Храм
во имя Дружбы, что пребудет с нами!
-----------------------------------------
Светлана Магницкая, Россия и Грузия
...духовные начала в нас едины, –
мы Православной и святой душой
храним светильник веры негасимый
здесь, на Земле, объятой мрачной тьмой...
к нам притекут, сложив свои знамена,
искатели Духовности Простой,
и нашей дружбы солнечные звоны
прольются музыкой священной, золотой!
пусть Благовестие соединит народы –
и ко Престолу Господа Творца
мы принесем и Меч, и Крест, и розы,
и наши благодарные сердца.
----------------------------------------
Светлана Магницкая
Лоза благословенна виноградная,
прозрачная сиянием лучей,
в ней солнцем отразилась лучезарная
вся красота чудесная Очей... –
иконой Иверской ступает Божья Матерь
в просторах Грузии, по золотым горам,
вдоль синих рек долина расцветает,
внимая шелковым и ласковым словам,
осенней красотой сияют склоны
и песня сердца льется на устах...
лозою виноградной Свет иконы
хранится в Грузии на золотых горах...
------------------------------------------
Светлана Магницкая
...на ваши склоны прилетала
моя красивая душа –
любовью искренне звучала,
стихи Иверии даря,
благовествуя радость Мира
во имя Дружбы наших стран,
я свет любви для всех дарила –
Небесный Божий дар стихам!
то разделяя Радость сердца,
то обнажая боль души,
я прилетала из наследства
трагичной жизни и судьбы...
да, я ждала, не ожидая,
и разделяла всё и вся,
всем сердцем искренне желая
служить Добру, людей любя...
я верю: завтра наши страны
Любви устроят званый пир,
и прозвучат стихи нерваны,
благовествуя в мире МИР...
дай Бог всем нам, Властям, Народам
увидеть Промысел Творца,
что даровал для всех Свободу –
возможность жить, весь мир ЛЮБЯ
---------------------------------------
Симон Чиковани
Как в Каспийской воде изнывает лосось,
на камнях добывает ушибы и раны
и тоскует о том, что кипело, неслось,
и туманилось, и называлось: Арагви, -
так тянусь я к тебе, о возлюбленный край!
Отчий край, приюти в твоем будущем русле
мою душу-вместилище скорби и ран.
Помещусь ли я в искре твоей, помещусь ли?
----------------------------------------
Светлана Магницкая, Слово о Любви
...пусть мое слово пребудет сильным,
духовным, творческим и простым,
прозвучит колоколом и клавесином
на струнах миллионов сердечных лир,
управит на Счастье грядущее детство
рожденных в мире прекрасных детей,
оставит стихами святое наследство,
благовествуя о Радости дней,
пусть СЛОВО силы и духа и жизни
звучит в православном пространстве души –
за ради России и Грузии в мире
благовествую в стихах о Любви.
Издревле русский наш Парнас
Тянуло к незнакомым странам,
И больше всех лишь ты, Кавказ,
Звенел загадочным туманом.
Здесь Пушкин в чувственном огне
Слагал душой своей опальной:
«Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной».
И Лермонтов, тоску леча,
Нам рассказал про Азамата,
Как он за лошадь Казбича
Давал сестру заместо злата.
За грусть и жёлчь в своем лице
Кипенья желтых рек достоин,
Он, как поэт и офицер,
Был пулей друга успокоен.
И Грибоедов здесь зарыт,
Как наша дань персидской хмари,
В подножии большой горы
Он спит под плач зурны и тари.
А ныне я в твою безглядь
Пришел, не ведая причины:
Родной ли прах здесь обрыдать
Иль подсмотреть свой час кончины!
Мне все равно! Я полон дум
О них, ушедших и великих.
Их исцелял гортанный шум
Твоих долин и речек диких.
Они бежали от врагов
И от друзей сюда бежали,
Чтоб только слышать звон шагов
Да видеть с гор глухие дали.
И я от тех же зол и бед
Бежал, навек простясь с богемой,
Зане созрел во мне поэт
С большой эпическою темой.
Мне мил стихов российский жар.
Есть Маяковский, есть и кроме,
Но он, их главный штабс-маляр,
Поет о пробках в Моссельпроме.
И Клюев, ладожский дьячок,
Его стихи как телогрейка,
Но я их вслух вчера прочел —
И в клетке сдохла канарейка.
Других уж нечего считать,
Они под хладным солнцем зреют.
Бумаги даже замарать
И то, как надо, не умеют.
Прости, Кавказ, что я о них
Тебе промолвил ненароком,
Ты научи мой русских стих
Кизиловым струиться соком.
Чтоб, воротясь опять в Москву,
Я мог прекраснейшей поэмой
Забыть ненужную тоску
И не дружить вовек с богемой.
И чтоб одно в моей стране
Я мог твердить в свой час прощальный:
«Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной».
Сентябрь 1924, Тифлис
Ваше мнение будет высоко оценено!