Остров крачек. Карельская природа, бочка абсурда и капля старой доброй желчи

Крачки – птицы необычные, хотя об этом знают далеко не все. Например, крачки - великие маги. Не знали? Их волшебная сила в сочетании с «огненной водой» высекла из меня странные искры мыслей в форме абсурдных монологов, которые я записал сразу по возвращении в Питер. Вы можете назвать меня фантазёром или даже идиотом, но я почти точно знаю, что общался с крачками в ту ночь. Теперь - всё по порядку.

В июле этого года я поучаствовал в реконструкторской экспедиции. Я и мои друзья, Оля и Женя, прибыли первыми, чтобы застолбить место для лагеря. Остальные участники вместе с самими - внимание! - Жнецами Телевидения следующим днём должны были плавать на неудобных поморских гребных лодках-карбасах и радоваться причастности к истории, а в конце пути причалить к нашему лагерю.

После долгих мытарств мы были доставлены на неизвестного названия остров в Ладожских шхерах.

Остров был выбран, мягко говоря, не лучшим образом: транспортировавшие нас декоративные морячки с гонором морских волков жестко не вписались в график, наступила ночь, обещанная моторка где-то пропадала (чёрт его знает, где её носит!), а потому нас повезли на самой - внимание! - Госпоже Яхте. Нам следовало бы восхититься сиим фактом и истечь слюнями, уподобившись нашим безответственным водным бомбилам, однако... Из-за своих размеров яхта может приставать далеко не везде; в итоге, из числа свободных стоянок, пришлось выбирать не лучшие, а лишь те, к берегам которых Госпожа Яхта может причалить, что сузило выбор до предела. А тут ещё и дело к полуночи идёт! Как результат, нас высадили в первом попавшемся месте - на крошечном каменном острове, где нет дров и кучи мусора посреди чахлого леса.

Троим ещё кое-как, но ведь на следующий день ожидалось пополнение в дюжину человек! На мой вопрос, а не тесновато ли, мне ответили, что настоящие походники должны быть готовы справлять большую нужду на площади в 2 кв. метра или что-то такое. Короче, нам щедро преподнесли возможность пройти обряд крещения в настоящих - внимание! - Походных Мужичков-Морячков!

Отчаливающие моряки ехидно улыбались. И это понятно - такой бригадой добровольно на крошечном, истощённом островке не высаживаются.

Я сразу окрестил это место концлагерем для туристов, чем-то средним между птичьим базаром и мусорником.

Нет худа без добра - нас оставили, наконец, среди карельских скал и мы оказались в компании крачек. И вскоре они воспользовались моим пристрастием говорить странные вещи, направив ход моих мыслей в выгодное им одним русло:

Когда заснёшь, крачки придут за твоими глазными яблоками! Конечно, глаза предпочтительнее колбасы, но как компромисс сойдёт и колбаса! Встань и дай крачке колбасу! Они говорят с тобой моими губами! Встань и дай крачке колбасу! Я снесла яйцо в глотку змеи. Теперь твоя очередь! Что сделаешь ты?

Первую гнездующуюся птицу мы заметили глубокой ночью. Она вылетела из-под самых моих ног, и я с ужасом отшатнулся. Кострище, как оказалось, располагалось в метре от гнезда птицы, которая имела квартиру в щели между валунами. Впоследствии, гуляя в темноте по окрестностям лагеря, мы обнаружили другие птичьи гнёзда с яйцами. Стало ясно, почему вокруг нашего костра вьются и кричат крачки - мы вторглись в их цитадель! Беспечно отдыхающие урук-хаи под Белым Древом Гондора - вот чем были мы!

Евгений Зинурыч, вы только посмотрите! Яйца крачек раздавлены, кругом окурки и гильзы, шприцы, пулями повреждены лишайники, цетрарии! Вот – очитник Рупрехта, уничтоженный в зародыше чей-то ногой! Это положительно экологическая катастрофа! Я подписываю заявление! Никакой не кризис! Экологический кризис – у вас, в Питере, а здесь положительно экологическая катастрофа! Они расстреливают крачек шприцами! Стреляют очередями из автоматического шприцового оружия! Вот так по небу: ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба!

А на следующий день мы нашли новые кладки и поймали птенца крачки.

Среди сосен и лишайников урук-хай Ольга заметила несущийся со всех ног пушистый комок паники. Получив это известие, я принял непростое решение подвергнуть птенца временному аресту с целью научно-популярного фотографирования во славу Мордора. Выследить мальца оказалось относительно несложно – взрослые особи, кружащие в небе, активизировали шум и имитацию атак каждый раз, когда мы подходили к нужному месту - как игра "тепло-холодно".

Оля – личинка пчеловода. Сетка на её лице защищает не её, а нас! И она говорит:
- Я – пчеловод!
- И где же ваш жетон пчеловода? - спросите вы.
- Вот вам жетон пчеловода - пчёлы до самого позвоночника! До самого позвоночника! - отвечает она, и тело её обращается в тысячу свирепых пчёл!

Крачёнок - немаленькое существо, не умеющее летать, сливающееся с покровом белых лишайников цетрарий благодаря своему оперению. Лихорадочно горячий, как и положено птице. Он пытался вырваться, временами притихая. Когда детёныш был выпущен на свободу, понёсся куда-то в кусты, подняв неумелые крылья - ну, типа, снова паника, в общем.

Птицы, наконец, поняли, что так просто не отделаются, ведь мы были только лазутчиками надвигающейся псевдопоморской урук-хайской армии...

Это пиво даёт мне чувство настоящего нацистского завоевателя, наступающего ботинком на чей-то отполированный череп! Индонезийцы! Они поставили наши камни на колени! Вот почему я обращаюсь ко всем: остановим индонезийскую чуму! Эти наши живые камни-чугадамни охраняют русские рубежи от орд индонезийцев! Остановить - здесь и сейчас!

Позже один из новоприбывших псевдопоморов заинтересовался поимкой крачёнка – проще простого! Однако... Побегав по берегу, птенец неожиданно для нас кинулся в воду и весьма ловко поплыл. Мы с немалым удивлением наблюдали, как он удалился в водные просторы на сотни метров, вероятно, решив сменить место жительства навсегда, или он просто сошёл с ума – разобрать с такого расстояния было затруднительно.

Уважаемые жители Патагонии и Огненной земли!

Если к вам приплыл наш милый крачёнок, передавайте ему большой научно-популярный привет!

С тёплой любовью,
Всегда ваши
Урук-хаи.

Мой завод производит желчь, огромные объёмы желчи! Мы добиваем желчь из каждого туриста, из каждого глазного яблока, попавшего на наш замечательный остров. Наши маленькие бельгийские рабочие в недрах острова производят тысячи литров желчи из одного глаза – их производительность стремится к бесконечности! Их далеко не так мало, как считается. Маленькие бельгийцы в нашем концлагере размножаются фрактально, и их число стремится к бесконечности!

Что касается исторической экспедиции, она завершилась полной победой – ведро гречки, тушенка, овощной салат, водка, парочка вегетарианцев, попросивших им выделить гречу без живой плоти (поход без вегов, морщащихся от отвращения при виде тушенки, не поход!), пение старших под гитару, шатание по камням среди незнакомых людей, выпивание алкоголя, светские, слегка натянутые разговоры, лёгкая тоска от переизбытка чужих, разобщённых, совершенно временных людей. Вроде, ничего, а временами - тошно от этого псевдоисторического балагана, который расстворил нашу маленькую дружескую компанию и заставил умолкнуть крачек в моей голове.

Время течёт со скоростью времени. Это тремя способами доказал сам академик Перельман! Сейчас я блевану огромным огненным лишайником! В чём моя проблема? Я хочу избавиться от боли? Я – краб? Я – универсальный нечеловек. Что это значит? Что это значит?!

Перед появлением орды, греясь в лучах утреннего солнышка, я написал короткий рассказ, отдаваясь словам, которые нашёптывали мне крачки. Предлагаю его вашему вниманию, ибо он показался мне не лишённым смысла посланием участникам экспедиции:

Встань перед самим собой обнажённым в прямом и переносном смысле и скажи: я прост, как животное, я – самец или самка, я хочу самоутвердиться и реализовать свой генеративный потенциал, поэтому я действую так-то и так-то. Ты всего лишь ласточка, строящая своё гнездо – миллионы до тебя, миллионы после тебя - этого не изменить.

«Я – ласточка, вьющая своё гнездо» - что ты будешь делать дальше – вот в чём основной вопрос. Застрелишься или напишешь диссертацию? Личный апокалипсис или зелёный свет для череды достижений? Эта простота прольёт свет на тайные глубины души, избавит от суеты, бреда, неосознанного страдания.

В вагон метро входит человек с громкоговорителем:
- Я – ласточка, вьющая своё гнездо! Я – ласточка, вьющая своё гнездо!
И расстреливает всех из автомата. Потому что это его призвание – расстреливать пассажиров, он – не в себе. А что сделаешь ты?

Слушаю Doors, на дисплее плеера появляется необычная картинка. Я никак не мог разглядеть, что на ней изображено. Показалось, Джим Моррисон, но, приглядевшись, я увидел женщину с чёрной кошкой, заслоняющей часть её лица так, что кошачий глаз стоял на месте, где должен быть виден левый глаз женщины... А над ними двоими - нечитаемая надпись из переплетённых русских и грузинских букв. Женщина с кошкой исчезла, и на их месте я увидел морду обычного голубя. Джим Моррисон – голубь! Он тоже ласточка, вьющая своё гнездо, как ты, как я. Сколько бы ты не старался, ты не прославишься больше великих мудрецов забытых цивилизаций.

Ты – ласточка, вьющая своё гнездо! Что ты станешь делать, чем займёшь отведённое тебе время? Это дело и этот путь - до глубины души твой, подлинный, чистый от личного и общественного бреда, шума твоих паникующих щупалец, извивающихся от боли непрекращающегося понимания того, что ты непреодолимо смертен и одинок, что тебе отведены только блики любви и молодости, блики в окнах мира постоянного разрушения, едва освещённого огарком твоей детской надежды.

Вместо того чтобы биться, словно муха, о стекло, тщетно пытаясь следовать по очевидно чистому от всех преград пути, ты можешь открыть своё сердце подлинной реальности, научиться радоваться отблескам бесконечности, доступным каждому живому существу, пребывающему в своей простоте.

Ты реализуешь свою простую и тихую программу где-то под замшелым камнем на крошечном безымянном острове, где ты был рождён секунду назад и всего через секунду из очертаний твоего красивого птичьего тела появится белый остов скелета, который также быстро, неминуемо, бесследно исчезнет. Ты – ласточка, вьющая своё гнездо, что сделаешь ты?