Пальмы на ветру. Рассказы с дороги, Черногория

С пораненными ногами, огорчённый, одинокий, я шёл, куда глаза глядят, сидел на лавочках подолгу, не то что бы скучая, но просто... тоскливо было посреди этой красоты, суеты, вечерних огней. А когда порывы ветра становились особенно сильными, я доставал фотоаппарат и фотографировал прыгающие и мельтешащие ветви пальм на вершинах неподвижных изящно-тонких стволов. Красиво и символично – как человек, переполненный тревожными чувствами и мыслями, может неподвижно сидеть на лавочке или стоять у фонаря, а завтра, возможно, за обеденным столом он черканёт пару строк, проведёт языком по сладким краям конверта, спустится-бросит письмо в почтовый ящик и пустит себе пулю в лоб. Завтра, у почтовых ящиков, он снова будет долго стоять, но в голове его будет спокойствие, сравнимое с ясным жёлтым небом или какого-то рода туманом, но никак не ветер - ветер был вчера, а сегодня он спокойно стоит у почтовых ящиков, достаёт пистолет и стреляет себе в висок. Соседка, тётя Клара с пятого этажа, стирающая бельё, разогнёт спину и поднимет вспотевшее лицо – выстрел что ли? Она пойдёт выглянуть в окно, заклацает своими старыми тапочками и уже в гостиной поймёт, что отвлеклась от стирки зря, – ну что там будет в окне? Но всё же смотрит. Ничего. Так и знала.

Через час к ней зайдёт Галина Ивановна, и сообщит, что в подъезде у почтовых ящиков застрелился Шурик.

Тётя Клара очень испугается, и её глаза сделаются большими и трагичными. «Как же так? С чего это бы?» - всерьёз спросит она себя, оставшись наедине. «С чего это человек мог бы захотеть себя убить? Это же страшно!» И она станет думать над этим, и даже не включит телевизор. «Мы не достаточно знали его, чтобы понять его поступок», - подумает тётя Клара, и позвонит своей приятельнице, писательнице-фантасту средней руки - Анне Михайловне.

- С чего это человек может захотеть застрелить себя? – спросит подругу тётя Клара.

- Если б я точно знала, сама бы застрелилась, – после короткой паузы отвечает Анна Михайловна. У неё на кухне шкварчит и булькает – а тут такие вопросы. - Подожди, сейчас отключу всё!

- Не надо, я просто так позвонила, поинтересоваться, - говорит тётя Клара и кладёт трубку, даже не попрощавшись.

Анна Михайловна отключает всё на кухне и, не снимая фартук, садится на стул. Через пять минут она идёт к телефону.

- Клара! Как мне готовить после такого вопроса, ты подумала?

- А ничего! У меня сосед застрелился. Да я и не знала его совсем. Хмырь какой-то со второго этажа. Но всё же человек. И в нашем подъезде.

- Правда, что хмырь – не мог застрелиться в квартире? А то у всех на виду.

- Чтоб труп три дня под нами гнил, пока в подъезде не завоняет? Лучше бы в лесопарке. В тёмном, влажном углу, в яме с листьями.

- Какая ты циничная стала - хочешь, чтобы я, с утра с собакой гуляя, труп нашла?!

- Пускай бы на стройке тогда.

- А что на стройке? Там тоже люди. И не хуже нас с тобой!

- Так там же детей нет!

- На стройке-то нету?!..

...

Тётя Клара упала на диван, обессиленная телефонным разговором – вот так всегда, звонишь в надежде услышать что-нибудь умное и полезное, а выходит пустой разговор или, хуже, дурацкий спор, бесполезная потеря сил и времени. И приходится всё самой.

Тётя Клара встала у окна и стала глядеть на детскую площадку. Дети играют в песок, пересыпают песок ведёрками, прессуют его формами, строят из песка горки, стены, башни, рушат их, снова строят, топчут, ломают, строят...

Прошло, наверное, часа три или четыре - по крайней мере, дети успели разойтись, и включили уличные фонари. А в голове тёти Клары всё вертелись тревожные мысли и чувства, и она стояла неподвижно у окна и думала о соседе Шурике.

Она думала о соседе Шурике.

Август 2011, Котор, Черногория