Литературные очерки о Тбилиси. Влад Звягин

Часть первая... Кавказский пленник

Хребта Кавказского вершины
Пронзали синеву небес,
И оперял дремучий лес
Его зубчатые стремнины.
Обложен степенями гор,
Расцвел узорчатый ковер;
Там под столетними дубами,
В тени, окованный цепями,
Лежал наш пленник на траве.
В слезах склонясь к младой главе

...Ну, слушай мою историю... Собрались мы как- то, с моим другом – грузином – Кахой, соответственно, в Грузию. Уж очень долго он мне её нахваливал. Да и сам я преисполнился симпатией и заочной приязнью к этой закавказской республике. Ведь как сказал поэт Евтушенко: «О Грузии забыв неосторожно, в России быть поэтом невозможно!» А так как я причисляю себя (самым, что ни на есть, нахальным образом) к сонму этих самых поэтов, то желание моё было осмысленным, выстраданным и не смотря ни на что – адекватным, что бы там не говорили...

Взяли мы, значит, билеты на поезд Питер – Владикавказ, помахали ручкой удручённым жёнам и укатили по южному направлению. Всяческие нестандартные ситуации не преминули сразу с нами случится. Проводница – осетинка, чистокровная надо сказать, то есть натурально-рыже-русая с серыми глазами, лет пятидесяти, сразу, с первых произнесённых слов обоюдного монолога, без обиняков и напрямую предложила нам за небольшую дополнительную плату своё двухместное купе (а надо сказать, что ехали мы в плацкарте). Уж не знаю почему, и каким провидением, выбор пал на нас, но не воспользоваться таким неожиданным предложением было трудно. Получилось что- то типа «СВ». Только несколько в ущербном варианте. Но зато ожидаемые тридцать часов пути, предполагались пройти, максимально комфортно. Что в принципе и случилось. Особенно если учесть явночитаемый интерес и призывные взгляды, проводниц ближайших вагонов к нашим, с Кахой, персонам, когда мы совершали ме-едленный променад вдоль поезда, во время его частых стоянок. Вот тебе и кавказские скромницы! Это в какой-то мере подогревало нашу кровь, будоражило наше мужское естество и занимало на некоторое время ум, чем и помогало убить время. Но к нашей же чести надо сказать – на провокации мы не поддались, ни в коей мере. Когда у мужчины есть Цель - да простят меня женщины - дочери Евы могут пойти покурить!..

Народ в поезде постепенно редел и перед последней остановкой в Беслане, где предприимчивые таксисты – осетины, взобравшись внутрь, громко предлагали свои услуги по доставки людей в Грузию – в вагоне осталось шесть человек.

И вот приехали мы с Кахой во Владикавказ, а потом уже на микроавтобусе, в количестве семи человек – желающих перейти границу – прибыли в селение Верхний Ларс. Это было последнее селение со стороны Северной Осетии. Здесь контрольно-пропускной пункт и граница с Грузией. Вся прибывшая наша группа – с микроавтобуса, благополучно проходит таможню,благо осетинские погранцы, особо не мешкая, производят движения в сторону наших открытых для осмотра сумок и пропускают нас дальше к терминалу . И тут, последним проходит мой друг. И как в его жизни часто бывает (приключения всякие – и хорошие и плохие – просто таки сыпятся на него, как из рога изобилия, видимо карма такая) – Каху тормозят на Российской границе. Оказывается, у него не хватает какой-то справки, отсутствующей по Кахиному недогляду и УФэМээСно-толсто-тётичному похеризму. Промурыжив его полтора часа и не отпуская всю группу в целом, погранцы нам сообщают – что в нашей группе – «минус один». Это значит, одного (Каху естественно) не пропускают, а выписав штраф в две тысячи рублей, отправляют обратно в Россию.
...И что делать в такой ситуации мне??.. КУДА, Я БЕЗ НЕГО, ПОЕДУ??!

Патовая ситуация… Время 21:20, а в 21:30 закрывает границу Грузия... Каха меня умоляет ехать дальше, на грузинскую сторону, а он-де, сделает завтра во Владикавказе справку и приедет через сутки. ( Забегу вперёд, с мазохистским злорадством сообщу: «- Ага! Как же!!.» )
Не сразу, но соглашаюсь и вот я, в компании шести грузин, еду БОГ ЗНАЕТ КУДА (!!!)... – в густой южной темноте и мёртвой тишине, мы мчимся что есть дух, в течении десяти минут и наконец-то подъезжаем к пограничному терминалу грузин. Успеваем, как в кино – минута в минуту! Нашу дверь – отъезжающую как в старых маршрутках – вбок, сильно и настежь открывают снаружи и щурясь от яркого света, мы в окружении десятка грузинских пограничников выкатываем из старенького «Форд-транзит».
Здесь следовало бы несколько смягчить мой тревожный и драматический слог, потому что последующие двадцать минут (а именно столько занял весь процесс прохождения таможни и получения визы) были для меня приятным удивлением. Во-первых эти самые пограничники оказались обычными мальчишками, беззаботно смеющимися каким-то своим шуткам, ну просто как старшеклассники на перемене. К нашим вещам они вообще не подошли! Не выявив никакого недовольства по поводу «последней минуты», весело поговорив с хозяином «форда», они отошли и больше нас не тревожили, пока шла проверка документов. А я в это время был уже в самом здании терминала и за какие-то пятнадцать минут прошёл собеседование, видимо с человеком из службы безопасности (всё-таки я русский!), постоял в окошечке кассы, заплатил 30 долларов и получил красивую визу себе в паспорт. (Не могу с досадой не отметить, что процесс получения визы в Россию, для иностранцев, требует гораздо большего вложения не только временных, но и денежных ресурсов. Махровый бюрократизм проржавел во весь гос структурный механизм, какой бы части его, ни касаться.)

С третьей шумной попытки захлопнув боковую дверь Форда, хозяин и он же водитель, трогает с места. Ур-ра!..
А дальше Перевал и непроглядный сметанно-густющий туман, что нисколько не смущает водилу. Мы несёмся по ухабистой каменношебневой дороге – военно грузинскому Тракту, в чёрной кавказской ночи по горам, по крутому серпантину, на стареньком скрипучем микроавтобусе, готового свалиться в любую минуту в пропасть, нагоняем упущенное время. Я один, на заднем трёхместном сидении, заваленным сумками и тюками, синхронно подпрыгивая вместе с ними, до самого потолка, еду с чужими и на тот момент чуждыми мне людьми – через высоченный горный перевал – в страну, которая – внимая телевидению – находится чуть ли не в состоянии холодной войны с Россией... Просто фабула для драматического фильма... А может наоборот – комедийного. Это как посмотреть...
И вот через три часа, из темноты и еле различимых теней – начинают появляться огни большого города. Наконец-то Тбилиси! Ещё час блуждания по ночным кварталам – периодически останавливаясь и высаживая очередного путешественника – мы останавливаемся, и водитель-осетин говорит мне, что я приехал (Каха предварительно дал ему адрес в Тбилиси).

казывается, меня ждали! Время три часа ночи, но Кахин брат Гочи и ещё один родственник Серго – встречают меня, раскрыв свои объятья. Был облабызован и принят как родной! Но внутренний мандраж не отпускает и я, отвешивая поклоны и дико извиняясь, прошу своих новообретённых друзей, а практически уже родственников – отпустить меня по хорошему из своих объятий и разрешить мне погулять по ночному городу часочек, для успокоения, так сказать, нервов и крепкого сна...

Надо сказать, что поселился я практически в центре Тбилиси, в старом районе, недалеко от метро Марджанишвили, где строители полностью разобрали дорожное покрытие и разрушили все старые здания. (Шла глобальная и дорогущая реконструкция на деньги Евросоюза). Но на тот момент, конечно, я этого не знал. В столь поздний ночной час, город для меня был, чем-то вроде постапокалиптического города – призрака. Вокруг ни души, непонятной архитектуры темные здания недружелюбно вглядывались в меня, своим чёрными окнами, будто вопрошая: «- Что этот чужак здесь делает??». Тишина бухала в ушах, иногда переходя в какие-то неясные отдалённые инфразвуки. В довершении ко всему ноги вынесли меня, как раз на реставрируемую улицу, имеющей вид, как на старых хрониках послевоенного Дрездена – города, подвергшегося самой агрессивной бомбардировки войск союзников. Конечно же это было субъективное восприятие слепца, пытавшегося на ощупь определить – что такое слон. Продолжая метафору скажу, что я исследовал только одну ногу, нет – малую часть ступни гигантского млекопитающего, по которой и пытался наивно воссоздать зрительную картинку о форме и содержании. Совсем как в той притче о четырёх слепых мудрецах и слоне…

Но вот улица закончилась, и выныривая из темноты в феерию ночного света, я вдруг неожиданно для себя, оказался нос к носу с мифическим здоровенной кошкой. Медный трёхметровый лев, охраняющий мост, застыл в позе «кошачьих потягушек», выискивая кого-то взглядом поверх моей головы, он совершенно не обращал внимание на моё присутствие.

А под мостом, широким мазком художника темнела полноводная река. Симфония ночной иллюминации отражалась в ней, выделяясь главными символами пирующей ночи – луной и фонарями. Которые оставались неподвижными в чёрном зеркале реки, в то время, как она – молчаливо и мощно – несла свои тёмные воды в Неизведанное...

Часть вторая – я мультяшный Бонифаций!

Голубые небеса, белые абстракции,
С улицами, с парками, с крышами домов…
Улетал я к вам не раз, пленник ситуации,
В ваших белых городах не было замков.

Проснувшись поздним утром, я не торопился вставать. Чувствуя себя в некотором роде пленником ситуации, а лучше сказать кавказским пленником (так звучно и ожидаемо интересно), я проявил уместную для данной ситуации осмотрительность – я осмотрелся…

При дневном свете, всё было несколько иным... Иные звуки – расположенное почти на уровне пешеходной дорожки, наружное окно полуподвальной квартиры (совсем как у Булгаковского Мастера), граммофонным раструбом выдавало всю звуковую какофонию улицы… Иная визуальная картина, принявшего меня ночью и нового для меня, мира. Иным виделось всё…и моё ночное ложе – заваленное в наброс всякими разнокалиберными и разномастными подушками, на которых я возлежал, что твой падишах, и совсем небольшая однокомнатная квартирка, в которой я досыпал – несколько оставшихся от ночи и несколько от утра – сладких часов… И двор, на который я потягиваясь вышел, сделав ровно три шага по комнате и три - из самой комнаты - вверх по ступенькам. Оказывается, двор имел один арочный проход и был несимметричным нагромождением полуподвальных – первоэтажных и второэтажных квартир. Двор, гордо назывался «итальянским» и имел кривобоко-прямоугольную – шесть-на-пятнадцать метров – форму.

На площади которого находилась – и детская площадка, и парковка для четырёх (!) автомобилей, и многоуровневая верёвочно-паутинная сушилка для белья, и пешеходный проход, и спортивный трек для местных пацанов, которые с оглушительным грохотом катались здесь на самокатах, и даже площадка для выгула простодушного соседского английского сеттера. Просто уму непостижимо, как всё это умещалось в таком крохотном пространстве! И всё это увиделось мною, навалилось на меня - чудно, непостижимо и неизбежно. Потом- то я, конечно же освоился, оклемался, адаптировался и хаживал по двору с нарочитой и неспешной солидностью (а куда спешить- то, на пятнадцати метрах??), как и подобает истинному Тбилисцу.

А пока…пока я, наозиравшись по сторонам, вернулся в комнату. Решив, что принять душ, в данной ситуации будет лучшим действом, которое я могу совершить. Да, забыл!.. Забыл сказать – Кахин брат Гоча, у которого я поселился и который разделил со мной кров и стол, ни бельмеса не говорил по-русски!..

Это обнаружилось прошедшей ночью, когда я – отбиваясь от излишнего ко мне внимания и чувствуя себя при этом, мягко говоря, не в своей тарелке – пытался отстоять свою точку зрения, на предмет ночной прогулки по городу. Тогда ситуацию спас другой абориген – Серго. Теперь же его не было, и зайдя в комнату я немного смутился, когда встретился глазами с проснувшимся на соседней кровати грузином.

Пауза могла затянуться, но мой внутренний файлообменник в мозгу, неожиданно извлёк из скудно – загруженного словарного запасника, наиболее подходящее грузинское слово: «-Гамарджоба!..»
На что получил в ответ улыбку в тридцать два зуба и целую тираду в интонационно тёпло-окрашенных и приподнятых тонах. Перевода не требовалось, ситуация сгладилась…

И пока я принимал свой ежедневный холодный душ, по привычке напевая «Чёрного ворона» и хаотично разбрызгивая воду на максимальное от моего тела расстояние, Гочи испёк замечательные лепёшки. Название которых он мне сразу и озвучил: «-Лобиани!» – Круглые и тонкие пироги с начинкой из фасоли – лобио. Затем были испечены непререкаемо авторитетные в грузинской гастрономии – хачапури. А затем, был настоящий грузинский завтрак с обилием пирогов, овощей и домашнего сыра.

Всё это записалось сухим вином Саперави и высокословилось обязательными по такому случаю тостами. Перевода которых мне никто не делал. А и не надо! Ибо, стоящий с поднятым бокалом хорошего вина - хороший грузин, произносивший хорошие речи, по своей сути - «х о р о ш о !!!»

А дальше… дальше всё закрутилось, ибо неожиданно пошли ходоки!
Сделаю отвлечение, объяснюсь. Дело в том, что мы с Кахой плотно сдружились года три назад, хотя до этого знали друг друга с десяток лет и были просто соседями. А потом как прорвало. Обнаружилась редкая духовно-ментальная схожесть, которая выражалось во многих проявлениях черт характеров, поведенческого стереотипа и взглядов на жизнь. Так вот… Надо знать эту самую ментальность грузин, что бы понимать весь жизненный максимализм этого народа. У них всё – с большой буквы! Поэтому и к дружбе, истинный сын Грузии, отнёсся с большой серьёзностью. Но этим дело не ограничилось!... Всем своим родственникам в Тбилиси и Чиатуре, Каха в высокопарных тонах, наговорил про своего «русского брата» такое, отчего мне самому, было весьма не ловко. И это несмотря на отсутствие у этого самого «руси дзма», или как говорят на Брайтон бич– «рашен бразера», даже зачатков ложной скромности! Каху понять можно – к грузинскому радушию здесь добавлялось ещё и то, что чем выше поднимал меня грузин, в глазах всех своих друзей и родственников, чем больше превозносил и ярче живоописывал, тем более высокий статус он получал и для себя. Действуя по принципу: «скажи мне кто твой друг, и я скажу кто ты». Все, на грузинской стороне, охали и ахали и желали немедленно лицезреть это чудо среднерусской природы.

А теперь представьте ситуацию – наутро всем стало известно, что наконец-то приехал из России, долгожданный и дорогой гость. На меня пошёл народ, как на живые святые мощи, какого нибудь преподобного старца!..
Не выдержав напора, я и сам впал в «религиозный экстаз» от диковинного для русского человека, гостеприимства и радушия. Среди прочего, при каждом последующем обнимании, мне обещались - небольшие такие - золотые горы и платиновые пригорки, под которыми текли молочные реки с кисельными берегами. Я, развесив обласканные и зальстённые уши, напускав пузырями розовые сопли и впрямь уверился в безграничном могуществе моих новообретённых друзей… Забегу вперёд, совершенно без горечи и негатива, без обид и пресловутого «осадка» скажу – обещания, большей частью, так и остались обещаниями. И в этот день, ровно как и во все последующие, я был предоставлен исключительно самому себе. И если что-то и происходило со мною интересного, то только благодаря моей природной авантюрности и исследовательской, алчущей всего нового натуре. Ещё раз повторюсь – ни в коем разе не обижен, не раздосадован и не припрятал за спиной, ложку «дёгтя» к большой бочке мёда, но, как говорил Аристотель:
« - Платон мой друг, но истина дороже!» Если я буду петь одни лишь дифирамбы, то это будет не объективно, не искренне, а главное – безжизненно-слащаво…
Теперь же, «разбирая полёты», я могу объяснись эту небольшую специфичную нотку характера грузин, которую на тот момент знать я не мог:

Есть выражение– «мозг не поспевает за языком». Переделав фразу, скажу: видимо бывает и так, что «мозг не поспевает за сердцем». У грузин, как мне показалось, искренний душевный и сердечный порыв превалировал перед разумом и реальным положением дел. В глубине своего естества – «Обещающий мне» – быть может и предполагал нереальность данных им обещаний, но душа отказывалась ограничивать себя рамками логичности и здравого смысла. Полёт грузинской души, природное радушие, генетически вкраплённая в естество грузина - тяга к «глаголам высокословным» - даёт эту специфичную ноту «ля», в хоральной сонате «ре – мажор». Это нормально… Со временем привыкаешь и относишься к подобному пафосу, как к данности.
О своих приключениях, вкратце выше упомянутых, я расскажу в следующих главах. Здесь же, места осталось, только на обрисовку ещё одного моего наблюдения, касаемого ближайших соседей из «итальянского дворика». Речь пойдёт о маленьких таких, людях – от метра до полтора высотой, без усов, бород и волосатости рук, без выбивающегося – из под верхних пуговиц рубашек – мохера, но всё равно - настоящих мужчинах… Речь пойдёт о грузинской ребятне . Вернее – о дворовых пацанах. Вот здесь я действительно был удивлён и растроган! Глубочайшее уважение к старшим, дружность и сплочённость, готовность помочь и подставить товарищеское плечо… Отсутствие грубости и нахальства, ребяческой – « пацанской» агрессии и юношеского бунтарства... Ну что ещё добавить?.. – Сам всё видел, всё испытал и на себе проверил…

Я искренне сдружился с этой ребятнёй. Мне хотелось как-то выразить им свою приязнь и симпатию. Поэтому я чинил им самокаты и велосипеды, учил приёмам самообороны (в прошлом я был инструктором по рукопашному бою и даже преподавал физкультуру в школе), дарил всякие мелкие вещицы, вроде фонариков, показывал фокусы и прочее и прочее…

Один нюанс… - Они не знали русского, я не знал грузинского. Но, у детей шире рамки восприятия!.. Понаблюдайте за детьми туристов отдыхающих за границей. Когда вокруг аниматора собирается ребятня со всего света и умудряется совершенно без комплексов и знания языков общаться.

Однажды, когда я стоял посредине двора, окружённый ребятишками, у которых глаза сверкали «задорным бесом», мне вспомнился один старенький и очень добрый мультик. Про циркового льва Бонифация… Эту аналогию я не преминул «прилепить» к своему образу, от чего, сам же, сразу и расчувствовался. Был там и совсем маленький – Шакро. Иногда сиживая в своей квартирке с раскрытой настежь входной дверью (там так принято), я только и слышал : « - Шакро!.. - Шакро!.. - Ш а к р о-о !!..»

Этот маленький бесёнок с ангельским лицом и искрящимися от внутреннего вулкана, глазами, был основной движущей силой двора. Причём как в прямом, так и в переносном смысле. Он успевал на все мальчишьи дела, но при этом ни разу не отказал в помощи взрослым. Причём не обязательно – своим домашним. Его посильной помощью и природной добротой, пользовались практически все жители нашего дворика. В последний день, я как бы в шутку сказал, не хочет ли он, что бы я его усыновил и увёз с собой в Россию, на что получил прямой ответ: «- да!..» А я, съедаемый противоречиями, до сих пор не знаю – пошутил ли он или нет…

Часть третья. Киса Воробьянинов & Кыся Воробьёв

«— Послушайте, — сказал вдруг великий комбинатор, — как вас звали в детстве?
— А зачем вам?
— Да так! Не знаю; как вас называть. Воробьяниновым звать вас надоело, а Ипполитом Матвеевичем слишком кисло. Как же вас звали? Ипа?
— Киса, — ответил Ипполит Матвеевич, усмехаясь.
— Конгениально!..»

Минула целая неделя, как я обосновался в Тбилиси… Виновница всех моих перипетий – её Величество Провидение, руками Кахи, а вернее его языком и чревовещая через него – каждый прошедший день, по скайпу, из Липецка – мне докладывала, как у моего друга обстоят дела с получением документов на въезд в Грузию.

Я напомню: дело в том, что неделю назад, на переходе через границу в селении Верхний Ларс, что в северной Осетии – Каху…этого блин…медиума, через которого действовало злоехидное Провидение, задержали погранцы. Задержали, обыскали, продержали, допросили, и-и…не дав разрешения на пересечение границы, отправили обратно – в Россию-матушку. Хотя для грузина она была, на тот момент, скорее всего злой мачехой.

И вот тогда, передо мною стала дилемма – «быть моему путешествию в Грузию или не быть??..»

Каха перевешивал чашу весов тяжеловесно-позитивными обещаниями – на следующий же день разобраться с делами и дополучить недостающую справку «прям, во Владикавказе», что в 30-ти километрах от Верхнего Ларса.

« - Ты езжай, Влад, езжай! Я завтра приеду!.. Никаких проблем!..» - успокаивал меня грузин. А я, глубоко сумняшеся, слепо таращил глаза в сторону грузинской границы, канувшей в темноту густой кавказской ночи…

«Э-эх! Была – не была!» – подняв брови, пошамкав губами, пожевав усы, выдохнув воздух и сделав ещё несколько физиологически-неоправданных движений, я махнул рукой, запрыгнул в машину и…был таков!.. И только какой нибудь опытный психотерапевт, увидев мои спонтанные движения, сделал бы однозначные выводы о творившейся у меня в голове, запредельной психической активности. Ибо мозг пытался дать адекватную оценку, сложившейся «спешл-ситуацьён».

Так вот…Минула неделя… Каха давно вернулся в Липецк и каждый день разговаривая со мной по скайпу, сообщал мне о, всё новых и новых причинах задержки.

А я, предоставленный самому себе, как мог скрашивал свой досуг. Каждый день, совершая многокилометровые прогулки по городу, к концу дня умудрялся безошибочно выходить на нужную мне улицу, ведущую к дому. А дело в том, то практически с любого конца города видна Мтацминда – «Святая Гора». На которой стоит 280-и метровая телевышка, называемая в народе «Анза» и здоровенное, 64-х метровое колесо обозрения, уходящее верхними смотровыми кабинками за облака. Если учесть, что всё это громадьё и само находилось на высокой горе, названной «Святой», в подражании своей тёзки на греческом Афоне, то для любого прохожего, находящегося на улочках старого города, вид парившей где то вверху «Анзы», был просто ошеломляющий!

С наступлением сумерек, весь колоссальный ансамбль подсвечивался яркой иллюминацией, пульсировал живыми огнями, обыгрывался разноцветьем прожекторов и высвечивался на фоне тёмного неба, невообразимой и чудной красотой. Так что, держа сияющую «Анзу» в поле видимости, я всегда выходил на нужную мне, географическую точку отсчёта.

Впрочем сказать, что мне приходилось гулять одному – будет неверным. Моя коммуникабельность всегда находила мне спутника и сотоварища, в долгих прогулках по старому Тбилиси.

Вот например – Коте. Познакомившись с ним совершенно случайным образом (а может опять – Провидение??), я на три дня обзавёлся интеллигентным собеседником, толковым компаньоном и почти профессиональным гидом.

Коте – сорока семи лет – бывший гражданин Советского Союза, теперь живущий на исторической родине, был идейным вдохновителем всех наших поездок-походов-посещений. Правда, наше первое совместное «харчевание», заставило меня немного усомниться в адекватности моего визави. Ибо грузин, который приглашает гостя отобедать, просто таки обязан повести своего «дорогого друга» в оплот национальной кухни. По-другому, ну просто не может быть! Коте же, повёл меня в… «Макдональдс»... Позже, когда мы познакомились ближе, перешли на «ты» и даже стали настоящими приятелями, я частенько над ним подтрунивал из-за его оплошности. На что Коте, смешно закрывал голову руками, стонал, цокал языком и просил Небеса, что бы они помогли ему немедленно провалиться сквозь землю…

Сам, мой новоиспечённый приятель, обладал яркой внешностью, долговязым ростом, неперебиваемо - несмолкающим звонким гласом, грустными выразительными глазами и задатками настоящего авантюриста!.. Ну просто грузинский Остап Бендер! Такое сравнение пришло на ум, потому как и сам Остап бывал здесь. Причём не где нибудь, а на самой Святой Горе! Именно на Мтацминде, Бендер произнес знаменитое:

"- Я дам вам парабеллум!".

Вспомнив Бендера, невольно вспоминаешь и его со-подельника – Кису Воробьянинова. Отсюда следуя логической цепочке умозаключений, невольно начинаешь примерять на себя этот персонаж. Но ни по фактуре, ни по возрасту, ни по Альтер-эго – этого книжного героя, я с собой связать никак не могу. Но... интересно получается!..

Меня, в шутку, иногда сравнивают с котом и даже говорят, что в другой жизни я, этим самым, нахальным и жизнерадостным животным и был. Отсюда прозвище – Киса, вернее Кыся – как у писателя Владимира Кунина в одноимённой повести. (советую почитать!) А моя вторая фамилия – фамилия моей матери – Воробьёв. Так что, немного притянув, получаю – Кысю Воробьёва, вместо Кисы Воробьянинова!..

Вот и думай!!.. А тут ещё и грузинская версия Остапа Бендера нарисовалась!.. И три дня блужданий по городу, общения с аборигенами, разыгрывания театрализованных сцен о которых я напишу ниже – ошарашили меня, выжали настолько, что к концу троеденствия, я приобрёл несколько ошалевший – от передоза впечатлений – вид.

С подкрученными вверх усами, растрёпанными волосами и брутальным взглядом «гиганта мысли и отца русской демократии», из меня так и пёрло: «- А поедемте- ка в нумера-а!..»

Авантюристические наклонности Коте, выявлялись в недюжинном актёрстве. Но это не было его пороком, скорее – талантом!.. Вот, представьте ситуацию:

…К концу дня я просто валюсь с ног. Мы обошли-облазили-обшарили уйму всяких достопримечательностей. Наделали миллионы фотографий… Психика находится в состоянии пониженной лабильности и некоторой заторможенности. Но Коте продолжает пытать меня очередным жарким монологом, который всё время хочет перевести в русло не менее жаркого диалога – толкая меня и дёргая за плечи. И от которых я устал так, что ловлю себя на гаденькой мысли:

«- Как бы мне, незаметно потеряться в узких улочках,

раствориться в толпе гуляющих, воспарить над людским потоком лёгким облачком, духом бестелесным пройти сквозь стену, на глазах у изумлённого и осточертевшего – как Демьянова уха – Коте??..»

Мы какое то время идём молча, я – прикидывая варианты моего фантастического исчезновения, мой сотоварищ – копя силы на новые тирады. Вдруг Коте говорит:

«- Вот из этой, очень дорогой гостиницы, из номеров с верхнего этажа, открывается великолепный вид на старый город. А ну, пойдём-ка!..»

По опыту зная, что спорить о целесообразности им задуманного – себе дороже, уставший, с пониженным психоэмоциональным градусом, тащусь за энергичным грузином, вслед…

И вот тут- то начинается театр… одного актёра.

В дверях гостиницы Коте преображается – прочь накопившаяся усталость! Мощным толчком, он по-хозяйски широко открывает дверь и вежливо склонившись, пропускает меня вперёд. Затем, с буржуазно-надменным взглядом, смотря поверх голов охранников и не задерживаясь в холле, где «благоустроенный плебс» в кожаных креслах отгородился газетами, подходит ближе к стойке администратора. Намётанным глазом выцепляет– кто по главней и обращаясь ко всем, но сверля глазами избранную «жертву», произносит горячую речь по-грузински.

Приблизительный перевод который я здесь и даю:

« - Так!.. Минуточку внимания, уважаемые!! Извините, что отвлекаю вас от важных дел, но видите ли… К нам из России прилетел известный журналист с главного российского телеканала! Будет собирать материал для своей телепередачи о нашей красивой Грузии (ламазо Сакартвело). Давайте окажем ему соответствующее внимание и уважение! Или мы не грузины??..»

В тот момент, дословный перевод мне не требовался. Но главное, о чём говорит Коте, мне известно, ибо всё это повторяется в который раз. Мы уже заходили с таким апломбом в десятки заведений. Мне это не очень нравится, но разве грузинского Остапа переспоришь?! Я стою поодаль от Коте, ловя на себе многочисленные, заинтересованные взгляды и от смущения не знаю, куда упереть глаза… Фокус, как всегда удаётся… Да и как ему не удастся, ежели гостеприимство и патриотизм, на которые и давил мой приятель – главное, что есть в душе у любого грузина?..

Поэтому передо мной распахивались все двери – и в личные гостиничные апартаменты какого-то банкира («потому, что из его окон – лучший вид»),
и в самый старый Марани (винный погреб) шестого века, куда просто так не зайти,
и в знаменитые серные бани, причём в верхней одежде и обуви, несмотря на царящую здесь идеальную чистоту!
Что, скорее всего, не позволялось даже Пушкину, который после посещения этих самых бань, увлечённо написал о своём опыте в знаменитом «Путешествии в Арзрум»…
И даже на аудиенцию к различным интересным и высокостатусным лицам, мне удалось легко навязаться.

Как например – директорам государственных музеев, клиник (бальнеологических, репродукции человека), всевозможных ассоциаций, профессурой, врачами, целителями, рестораторами и даже в дирекцию Департамента по туризму. И несмотря на то, что у меня не было никакой официальной аккредитации, меня очень радушно встречали, а провожая – горячо, двумя руками, жали мою ладонь.

Когда я эту историю рассказывал, в последствии моему другу Кахе, он ревниво ответствовал, что и без вмешательства Коте, меня бы принимали везде, ну просто как родного. Это главная характерная черта грузинского менталитета – гостеприимство с большой буквы!..

Но в любом случае – вспоминая теперь наши с Коте походы, я ловлю себя уже на других мыслях – не гаденьких, но приятных: « - А здорово мы тогда похулиганили!..»

И когда- то осточертевший, сейчас Коте, вспоминался мне добрым самаритянином, немного смешным, чудаковатым, но искренним и надёжным товарищем.

И хотя у его литературного прообраза друзей не было, да и я – всё же, не Киса Воробьянинов, думаю, что Коте мог бы стать стоящим другом. Что- то такое, пробежало… - искра симпатии, пульсация приязни…синаптический вброс каких-нибудь гормонов радости, но святотатно перефразируя Высоцкого, скажу:

« - Если хочешь узнать человека – друг он или не друг - возьми его на три дня с собой в поход по Тбилиси…

Часть четвёртая (Сакральная)

Возвращаясь в хронологическое русло повествования, я ментально сделаю несколько гребков против течения, а именно – в первые часы моего пребывания в Тбилиси…

В ту ночь, выходя через арку на улицу, мне было, в общем всё равно – какой путь выбрать, под каким углом и где свернуть…Ибо, любое из направлений – неизведанно, загадочно, а следовательно – притягательно. Здоровый авантюризм, бунтарство, природная любознательность, ум алчущий до всего нового, неведомого – та гремучая смесь чувств, которая питает биение огней в моей груди и рвёт паруса в моих руках. Порой – отключая инстинкт самосохранения - толкает, на самые скоропалительные поступки и безрассудные авантюры.

Поэтому и Проход из арки на улицу, был для меня чем-то аналогичным Дыре от носа Буратино, в старом Холсте. Через который он увидел неизведанный и притягательный в своей новизне мир…

В таких случаях я частенько полагаюсь на внутренний голос. Зная, насколько он безрассуден, отпуская его на вольные хлеба, я всё же иногда осаживаю его, ещё более глубоко запрятанным «внутри-внутренним» голосом – мудрым, миролюбивым и здравомысленным. Эти два голоса есть в каждом человеке. Имя им – Страсть и Совесть. И им не обязательно враждовать, в единстве они - верные друзья нашим устремлениям души.

Но сейчас было Время Полного Непослушания. К чертям всякое здравомыслие! «Перекисшая» энергетика, последних часов, пузырясь в моем нутре, требовала выходя наружу и я, подчиняясь внутреннему бунтарству, в таких случаях делаю всё в мятежном противоречии.

« – Ага! Мне говорили, что бы я, далеко не уходил, а иначе заблужусь??..

– Значит, я пойду далеко…так далеко, что бы были все шансы заблудиться!

– Мне говорили, что бы – по приезду в Грузию – я был поосторожнее и поосмотрительнее??.. А то, понимаешь…политическая ситуация не та…народ озлоблен, после известных событий…русских, вроде как недолюбливают… границы вот, только-только открылись…

– Значит, будем провоцировать здешнее население на соответствующие шаги!..»

Выйдя из тёмной арки, на еле освещённую небольшую улочку…я р-раз… и интуитивно повернул направо!

Я не пытался прижаться к домам, спрятаться в агатово-бархатных складках мантии теней, спадающих со старых зданий. Поэтому мои туристические ботинки, вызывающе звучно топали, аккурат посередине проезжей части.

Идя по ночному городу, я всматривался в угольно-чёрные окна, как в блескучую тьму колодезного дна, боясь увидеть в их глубинах отшатнувшиеся настороженные взгляды…

Я всматривался в тёмные проулки, боясь увидеть там, ещё более тёмные, аспидные, притаившиеся тени.

Но город был безучастен к моим напридуманным фобиям. Я был для него не более чем песчинкой, на миг блеснувшей перед мудрыми, древними глазами и растворившейся в песчаном океане Бытия. Через какое-то время, мой внутренний мандраж стал проходить, уровень «гормона страха и возбуждения», падать. Мне, подсевшему на адреналиновую «иглу» это не устраивало, и я решил усугубить положение вещей, поднять свой статус и гормональный фон, как те зайцы из песни, в фильме «Брильянтовая рука», которые в самый страшный для них час, начинают запевать несусветную песенку.

Я запел!.. И не что нибудь, а то, что я пою для поднятия своего боевого духа, настроя и жизненной мотивации. Как пример – холодный душ, зимняя ледяная купель, предстоящая тяжёлая тренировка, жёсткий разговор или какой другой серьёзный «расколбас».

И запел то, что петь в данной ситуации – совершенно было не нужно!.. Аллюзией на моё тогдашнее состояние зазвучала песня есаула Верёвкина «Чёрный ворон».

А дело в том, что мой друг Каха, нравоучая меня на дорожку, предупреждал – зная мою любовь ко всему, что связанно с культурой русских казаков – ни как не проявлять свою приязнь к казацким старинным песням и ни в коем случае не говорить о своих казачьих корнях. Что де, казаки много тут – на Кавказе по глумились, по жартовали, да наделали дел, в прошлые давние времена. Типа «осадок остался»!..

Но, так как я находился под влиянием беса противоречий, то «Черный Ворон» показался мне лучшим выбором. Что-то вроде песенно-звуковой медитации. Некоего действа, ментальной психо-тренировки, укрепляющей дух и плоть.

Я испытывал себя, я испытывал этот город и весь окружающий меня мир на прочность и синергизм, на проявление дружественности, лояльности и адекватного субъективизма.

И это не было, ни в коей мере, моей неблагодарностью или вызовом, враждебностью или каким другим проявлением агрессии. Это было Опытом исследователя. Выявлением резистентности, иммунитета этого древнего города на проявление чужеродности, в моём лице. Но город бесстрастно молчал. Я слышал лишь его дыхание в тонкой вибрации инфразвуков.

Что-то дремучее, мегаскопическое, окутанное древней тайной и загадкой – как мне казалось – изучало меня.

Петь мне расхотелось, я примолк, и пространство сразу облеклось в материю тонкой тишины. Мятежный дух понемногу успокоился, и я полностью переключил внимание на окружающий меня, за-полуночный мир, настроив внутреннее восприятие на более тонкий диапазон… Вот, вдалеке низким тембром загукали басы. Вот, еле-еле слышно – на пороге восприятия – заголосила сирена. Вот, вдалеке ухнуло, бухнуло и тяжело вздохнуло. И опять – безмолвие угасающей ночи. Город, как казалось, спал…

Неожиданно, резко резонируя и быстро приближаясь, наконец зазвучало что-то живое, человеческое. Вскоре из-за угла здания, прямо под яркий фонарь, выскочила стайка молодых людей, лет двадцати. Ребята остановились, азартно что-то обсуждая, а когда мои ноги вынесли меня на траекторию соприкосновения, неожиданно окликнули.

« - Ну вот!.. Момент истины! Чего добивался, то и получил. Что ж…иди, разруливай!» – произнёс мой «внутри – внутренний» голос. С деланной невозмутимостью я оглянулся и, в повторно обращённой ко мне речи, воспринял только одно, но как я понял – ключевое слово: «сигаретти». На языке глухонемых, я кивком головы сообщил им, о наличие у меня этих самых «сигаретти», остановился и полез в карман… Подошли сразу все! Шансы «отмазаться» от разговора улетучились. Особенно после того, как произведя отбор парочки сигарет, меня вызвали на диалог, обратившись в интонационно-вопросительной форме. Здесь уже никак нельзя было ответить ужимками и кивками, как герою Юрия Никулина, в фильме «Старики – разбойники», когда здоровенный детина спросил закурить. А мой русский – сразу выдаст меня с головой… В общем – «Штирлиц никогда не был так близок к провалу!..»

Итак, вопрос мне был задан…И хотя я ни бельмеса не понял, но надо было как то отвечать. Ну не мог же я, в самом деле, молча глупо улыбнуться и под недоуменные взгляды попытаться продолжить свой путь.

« – Извините, я – русский!..» - и не успев подготовиться к дальнейшему развитию событий, напрячься там, скукожиться (бежать, всё равно, некуда было), облегчённо увидел, как лица молодых людей и без того вежливо-позитивные, просто таки расплылись в широких улыбках.

« – А вы туристом или в гости?» - спросили меня, с чистотой произношения, как у «ребят с соседнего двора».

« – У меня друг Каха Церцвадзе, здесь живёт на соседней улице. К нему в гости приехал.»

« – О-о! Церцвадзе?? Я тоже Церцвадзе!» - заулыбался другой. И как будто бы я, произнёс какой-то обязательный и очень важный пароль для «своих» - все сразу весело загудели и стали спрашивать меня о самых разных вещах.

Вещи эти не столь важны… Важно, то открытие, которое я сделал, в первые же часы своего нахождения в Грузии. Которое потом десятки раз подтверждалось за всё время моего нахождения в этой стране. Которое отложилось в моём сознании, проявляясь иногда визуальными картинками, перед моим внутренним взором – удивительное радушие, вежливость в обращении, внутренняя безмятежность и природное гостеприимство жителей Тбилиси. От сего момента и вплоть да моего отъезда из Грузии – эта благодать сопутствовало мне, как сопутствует морском паруснику хороший попутный ветер.

Стоит сказать, что я ещё не раз провоцировал Тбилиси, своими выходками. Всё хотел докопаться – и где же тут прячутся злыдни, невзлюбившие мою родину. И что я только не делал (ну конечно в рамках приличия)!

– И как заправский шпион, подмывал столичных жителей на откровенные разговоры. В кафе ли, в ресторане, в маршрутке ли, в гостях за столом, в Тбилисском метро, в магазинах, на улице, на рынках, в том числе и на самом известном «блошином» - на «Сухом мосту»…

Используя свою коммуникабельность и добродушный импозантный вид, я корыстно лез в головы аборигенам, высвечивая фонариком сомнительности и недоверия тёмные углы, в душах моих собеседников.

Всякое там видел и находил... Не нашёл только одного – неприязни, враждебности, пускай даже и в латентной, скрытой форме – ко мне в частности, к россиянам вообще и к России в купе…

Один раз было так.… Уже к концу двухнедельного путешествия, что-то в моей душе всколыхнулось, что-то щемящее заныло и отдалось горьковато-терпким послевкусием… – Её величество Тоска! Не смотря на всю разноцветную мозаику ярких впечатлений минувших дней, она нашла меня, и особо не навязываясь, тактично, издали помахала изящной - в чёрном шёлке - перчаткой: « – А-у-у! Ты там, дорогой, не забыл про меня??..»

…Дух мой, безудержно потянуло домой…

« - Э-эх, Россея!.. Что ж ты такая приставучая?? И бранишь и ругаешь её порой, а без неё и свет не мил… Уж сколько раз, уезжая на недели, на месяцы, а бывало и на год, через какое-то время, ностальгия, в классическом «Есенинско-Безруковском» коллаже заволакивала мои глаза скупой слезой. И я алкал и тосковал, вновь и вновь отогревая свою кровь душевными песнями, тёплыми воспоминаниями, и горячей привязанностью. И тут накатило…

И хотя был уже поздний час, сидеть в квартире стало невыносимо. Я скоро собрался и выскочил на улицу. В кафе, в рестораны и людные места не хотелось. Хотелось простора, свежести ветра, воздушно объёма, сакрального пространства и ещё бог знает чего, что я не мог сформировать в какую либо конкретику.

«– К реке!! Я пойду к берегу Куры и посижу на гранитных парапетах Мтквари!» – как называют её грузины, испокон веков. Старая добрая Кура за тысячи лет понаслушилась людских стенаний, на своих берегах и всегда готова вновь внимательно выслушать любого страждущего и алчущего. Она никого не перебивает, не задаёт ненужных вопросов, но тем не менее, испытывает каждого.

Затем люди уходят от её берегов…каждый – своей дорогой, своим выбранным Путём… Кто – здесь же – на тёмное илистое дно, кто на войну, кто в дом родной, а кто и под венец.

Мне же, не хотелось ни на дно, ни на поле брани, ни тем более под венец. Но и у меня был свой сакральный смысл! Для того, что бы найти потерянную душевную гармонию, надо обратиться к чему-то сверхъестественному внутри себя. А обеспечить этот мистический замысел, мог только некий ритуал. Для меня таким ритуалом всегда было исполнение пары, тройки задушевных песен.

Итак – к реке! До неё было не более километра, пятнадцати минут ходьбы через квартал, через проспект, через вальяжно гуляющих и деловито спешащих…

Но меня уже распирало от желания в полный голос запеть, безотлагательно начать сеанс духовного целительства. Что тут будешь делать?? Я и запел! Пробираясь сквозь людской поток– где огибая его, а где ледоколом прочищая себе курс – я сначала негромко, но постепенно подбавляя децибел, живенько так, с чувством, басовито заголосил…

Вот представь ситуацию, что бы кто-нибудь, на людном месте, на проспекте, например – в Махачкале, в Грозном или в Нальчике – то есть в самой России – запел старую русскую патриотичную песню?.. Да ещё казацкую??.

В полночь??? Смешно, не правда ли?.. Смешно и горько…

Просто фабула для «чёрного анекдота»! Причём эта фабула актуальна и для большинства – как считается – дружеских нам и стратегически-партнёрских республик.

Ну а здесь же…

– За более чем тысячелетнюю свою историю, грузинская столица, настолько стала соучастной, концессуально уступчивой, терпимой и толерантной к людям любых «пришлостей», национальностей, религий, и конфессий… Настолько у грузин и всех ассимилировавшихся здесь, развилось и преувеличилось чувство гостеприимства, отзывчивости, дружелюбия и невозмутимого, какого-то буддийского созерцания, что моё действо было спокойно воспринято и не оценивалось, как акт враждебности. Может, кто-то и подумал, что чувак – малость того, с «прибабахом»…

НО НИКТО НЕ ПОСМОТРЕЛ НА МЕНЯ ОСУЖДАЮЩЕ, НИКТО НЕ ВЫКАЗАЛ НЕДОВОЛЬСТВА И ТЕМ БОЛЕЕ АГРЕССИИ!..

И это не было людским безразличием. Это было природной рассудительностью, мудростью древнего города, вежливой учтивостью и доброжелательностью жителей грузинской столицы…

И вот он – Сакральный Момент, я на набережной!!

Через реку, прямо передо мной – тёмным колоссом, вздымается в агатовое небо – гора Мтацминда, подсвеченная разнообразием цвета и огней. Справа, ухватившись за два берега мощными бетонными руками, неподвижно замер мост Марджанишвили. Тот мост, на который я вышел в первую ночь и на котором потягивали спины медные львы…да так и замерли вместе с мостом. Затаив дыхание я посмотрел вверх… Над древним городом распластался звёздный купол Млечного пути, немного оттеняясь одиноким фонарём бледно-шафрановой луны…

Мегаскопическая красота от созерцания сиюминутного момента самой Вечности, окрылила меня возвышено-лирическим настроением.

Это момент откровения, когда нисходит какое-то Постижение, которое ты никогда не забудешь – даже спустя годы. А песня, есть то, что приносит сакрально-символический смысл об устройстве мира и самого человека, о времени и о смысле жизни…

Впитав глазами мириады фотонов, от изливающегося – в густую ночь – света, вдохнув грудью несметное количество молекул игристого кавказского воздуха, на миг прислушавшись к себе, я запел. Пел долго и всласть… Среди прочих была и самая жгучая песня «Не для меня»,которую я не преминул запеть сразу, как закончил с последним куплетом предыдущей…

Сердце тянулось вслед за песней. Голова охолаживалась. Я заново переживал трагичное и одновременно светлое, что принималось моей душой из удивительной, давней, старой песни, вот уже более полутора веков волнующей души русских людей, с тех пор, как Россия вышла к Кавказу.

И хотя мой голос, большей частью заглушался торопящимися куда то авто, поредевшие и догуливающие своё, прохожие, могли в полной мере оценить мой одинокий сольный «флэшмоб».

Вот так – наглядевшись на ночную Куру, на антрацитовое – в звёздной сияющей крошке – небо, на прилипший – к тёмной глади воды – свет ночных фонарей, надравши горло, зарядившись позитивной энергией, и найдя потерянную Гармонию – я отправился восвояси.

Город медленно засыпал, укрывшись с головою в зелени огромных платанов, имеретинских дубов и тенистых буков. Прохожие, большей частью поредели, а городские звуки ослабли и перешли в нижний регистр органного звучания… Напоённый, насытившийся и убаюканный, я уснул в колыбели миров…

Никаких розовых очков! Никакого обобщения и подмены! Я только излагаю правду личных впечатлений и личного опыта… И этот опыт, приобретён мною исключительно в границах Тбилиси. Что там дальше – за пределами этой административной единицы, как встречают россиян в глубинках, как относятся истинные горцы к пришлым русским, мне неведомо…

Но всё же, я считаю мой опыт показательным, титульным восприятием грузинского характера и грузинской души…

А иначе, чем можно объяснить тягу творческого люда к Грузии?.. Почему величайшие поэты России, всех времён, оставляли здесь частицу себя??.. Мой опыт, мои переживания и приязни – есть малая моя частица. Одна из мириадов, навечно прикипевших, дополняющих друг друга, создающих цельный, законченный образ нематериальной, но духовной Грузии.

Часть пятая… «Дегустатор».

Если какой либо читатель оказался повнимательнее, он мог заметить, что мои очерки о Грузии, отличаются от большинства ему подобных. Которые, обобщив, можно условно назвать – «Записки путешественника». Я изначально поставил перед собою цель написания нетривиального – отличного от шаблонной подачи – материала. Получилось или нет – на суд читателя...

Предметное описание географических мест, исторические предпосылки и факты – кто и когда основал тот или иной город, построил мосты и возвёл храмы – вы можете узнать из Википедии. В Инете, полным полно разнообразных очерков восхищённых путешественников, которые пишут о том же. Мною же, была поставлена задача – выявить духовный потенциал обычных, рядовых жителей грузинской столицы. Но при этом обойтись, так сказать, малой кровью…

Вот, например, что бы узнать полный состав воды природного водоёма, достаточно взять небольшую пробу - в нескольких местах. Совсем необязательно проводить полномасштабные исследования. Что бы узнать – какая кровь у человека – достаточно взять, всего лишь каплю из пальца. Вот и я взял «капельку крови» у метафизического исполина, у грузинского Этноса. Взял, но не исследовал, а вкусил её (Не пугайтесь! Здесь и дальше, сплошные метафоры). Ибо мною двигали не прагматические соображения, не отстраненный исследовательский азарт, а ментально - магнетическое тяготение и искренний духовный позыв. И вот теперь – я готов поделиться с читателем, своим опытом, но не Исследователя, а Дегустатора!..

Написав предыдущий абзац на одном дыхании, не задумываясь, по наитию, набрав на клавиатуре весь текст, я дописал это последнее слово - «дегустатор». Как-то оно меня растревожило… Прокатав его несколько раз в уме и на языке, я удивлённо понял, насколько метко, мне удалось интуитивно угадать с этим определением. Ведь задумайтесь, кто мы – приезжающие в Грузию по делам, путешествующие пешком и вояжирующие на колёсах, на крыльях и на гребных винтах – на самом деле?.. Мы – Дегустаторы!

Опять же…внимательный и пытливый читатель скажет, что согласно словарю, дегустатор – человек с эталонным вкусом и высокими сенсорными способностями. А мы же – обычны обыватели – только пользователи или даже вот так – пробователи…

Но давай не будем столь придирчивыми. Мы же рассуждаем здесь о том, что лучше и восторженнее принимается душой, чем самый вкуснейший кулинарный изыск, чем самое дорогое вино. Мы пробуем на вкус, цвет, запах, тактильность и внешний вид – саму жизнь. А здесь уж изволь, все хотят быть отменными дегустаторами!..

Поэтому мы будем дегустировать абсолютно всё! Даже можно попробовать на вкус, времена года :

- Весеннее благорастворение воздухов, в которых отдельными вкусовыми нотами слышны запахи оттаянных и мутных потоков Куры, всполыхнувшего ярового разнотравья, цветущих садов и омолаживающих землю, вешних дождей…

- Опьяняющий воздух летних, сонных долин, украшенных зелёной порядливостью нежных, виноградных лоз. Или бодрящий рассольный вкус морского бриза, жадно испитого прибрежными реликтовыми парками.

- Зеркальное отражение гор на водной глади, где в хрустальной прозрачности, детально отражается весь сопутствующий осени пейзаж, даже мелкие облетевшие кусты, вянущие травы и тёмные, быстрые росчерки одиноких птиц, в глубинах синего шатра.

- Игристый, мятный эфир горных вершин и перевалов. Порывы скатывающегося со снежных шапок, промёрзшего борея, от которого слезятся глаза, и поёт душа...

Это ли не благодать, которую можно пригублять по чуть-чуть, а можно щедро упиваться, ощущая при этом тревожно-пряное послевкусие?! Причём, тем сильнее оно, чем больше прошло времени с твоего последнего посещения этой страны, с твоей последней дегустации…

Но испробовать на органолептику – некую «материальность»– не велика заслуга. А вот научиться давать оценку духовной пиши, настроить своё сенсорное восприятие на вкусовые ощущения не от Хванчкары и Саперави, а от живого, искреннего общения с людьми. Получить гармоничное полновкусие – от самобытности душевных качеств и яркости чувств, от природной дружелюбности и легендарного гостеприимства грузинского народа, вот это дорогого стоит!..

« – Вот-с, пожалуйте-с, на тёмно–синей тарелочке с изображением храма Самеба и золотой каёмочкой, местный десерт – самое вкусное блюдо Грузии – сладчайшая, пряная, зарумяненная южным солнцем, настоянная на специях и травах, выдержанная в кахетинском вине и оттенённая щепоткой сванской соли – грузинская душа!»

Самое бесценное блюдо и в тоже время – оно ничего не стоит, угощайтесь дорогие гости, бесплатно... А я и угощался! Без стеснения и скромности, которые, по словам одного философа, есть кратчайший путь к безызвестности. Я угощался много и вкусно, источая волны дружелюбия и получая взамен цунами приязни и симпатии… Стоит теперь отвлечься от некоторой обобщённости и рассказать о нескольких характерных эпизодах моего общения и полученном эмоциональном градусе…

Начну, как всегда, в таких случаях – с интригующего и зарождающего интерес, слова – «однажды».

Однажды, гуляя в поздний час по Тбилиси, и не имею никаких целей, я забрёл далеко от центра, так, что даже телебашня «Анза» виделась малюсенькой светящейся иголкой, вонзившейся в гигантскую чёрную подушку, накрывшую с головой уснувший город. Идти обратной, двухчасовой дорогой, мне расхотелось, и я стал визуально обыскивать ближайшее пространство, на присутствие где нибудь поблизости автобусной остановки. Такой, не нашлось, зато я увидел небольшую группу людей, просто так стоявшую на краю скоростной магистрали. Нарушая все правила движения, я рванул через широкую дорогу, лавируя между мчавшимися машинами и лихо запрыгнул на высокий парапет пешеходной дорожки. Было не понятно – что делают здесь пять человек, но на отдыхающую компашку они небыли похожи.

«– Значит, всё-таки, чего-то ждут и скорее всего транспорт» – сделал я вывод и аккурат притёрся к правофланговому субъекту. На этот раз моя коммуникабельность и язык, «который до Киева» – видно уснули раньше, и у меня не было никакого желания тревожить людей расспросами. Немного поскучав и выкурив сигариллу, я всё-таки увидел то, на что поставил мой внутренний голос, споря с самим собой – маршрутка! Люди благополучно в неё уместились и вот мой черёд. Ухватившись покрепче за дверь – что б, без меня не уехали, я обратил свой вопрос к водиле – куда мол направляется сей пассажирский транспорт…

« –Рустави» – был мне ответ.

« – Метро Руставели?..» - обрадовался я.

«Рустави, Рустави…» - чему-то заулыбался водитель.

« – Ну, видно это особенность произношения, такая» – подумал я. «– Рустави - Руставели – какая мне, русскому, разница – как вы тут её (улицу) называете!»

И под равнодушное согласие забрался в машину, приготовившись к короткому – минут в десять путешествию…

… Прошло полчаса, с тех пор как мы отправились в путь. Скажу так:

«– Время было потрачено не впустую!» На полчаса я окунулся в настоящее действо, так сказать, «рил драйв»!

Ночной «стрит рейсинг» - в варианте гонок на маршрутках, в полном пассажирском комплекте, с лихими выкрутасами водилы-каскадёра. Достаточно толерантные Тбилисские водители, на этот раз, просто таки играли фанфарный марш из пронзительных, возмущённых гудков, когда наш «спец» их подрезал, грызя каштаны одной рукой и говоря по сотовому – другой… При этом успевающего, каждый раз вовремя креститься, при появлении в поле зрения какой либо грузинской церкви или храма. Причём самое интересное, что в унисон ему начинали креститься практически все присутствующие. Я же выглядел среди них – то ли отъявленным атеистом, то ли человеком, недальновидно наплевавшим на помощь высших сил, в столь непростой ситуации.

Вид, сей вопиющей картины, не приносил мне внутреннего спокойствия и уверенности в своей дальнейшей судьбе, тем более если учесть, что я, по моим подсчётам, должен был минут, как двадцать, приехать… Обратив внимание по сторонам, я не увидел какого либо заметного волнения у других пассажиров – все отстранёно сидели, по тихому, в своих креслах, лишь изредка осеняя себя крестным знамением. Мне даже стало, немного стыдно…я почувствовал себя куртуазным новичком, юнгой-несмышлёнышем на судне, забитым под завязку морскими волками.

Тут я заметил, что огни города постепенно поредели, и вот уже мы оказались на дороге, где среди всей открывшейся непроглядной пустоты не было ничего! Только столбы освещения, застывшими солдатами стояли по краям загородной трассы. В чёрном океане ночи, город Тбилиси, огромным теплоходом, подсвеченным жёлтыми огнями, медленно проплывал в нескольких километрах, где-то справа. А наше, ушлое судёнышко, энергично покачиваясь, удалялось от зарева Тбилисских огней, двигаясь в неизвестном мне направлении.

«– Что делать?? Неожиданно звонко заверещать, показав всю наготу своих чувств? – Не дождётесь!» И я принял решение: «– А-а! Была не была!! Еду – куда завезут. Меня особо-то никто не ждал, а дружищу Гочи, я могу и позвонить. В общем, так даже интересней!..»

И тут картинка вновь изменилась, повторяясь лишь морской метафорой – другой корабль – меньшего размера и с меньшей иллюминацией, стал заметен на горизонте, с каждой минутой увеличиваясь в размере, он выплыл нам навстречу. Какие-то пять минут и мы оказались на его огромной и освещённой палубе, подозрительно напоминающей своей архитектурой, советское блочное строительство, только раскрашенное весёленькими цветами – голубыми, жёлтыми и розовыми. А вот и вывеска, по-грузински и по-английски – «Rustavi».

Морские чары развеяны, и я вижу, что нахожусь на въезде в город Рустави. Вышел на первой же остановке. Нехорошо посмотрел вслед удаляющейся маршрутке и увидел справа – прямо у дороги – небольшой супермаркет.

Решил поискать, так мне не хватающей в Тбилиси, марку любимых сигарилл. Ура, есть! Пробиваю чек и вижу рядом, обычного такого дядечку, с которым сразу и заговариваю (видимо, я разбудил-таки, свою уснувшую общительность):

« –А не знает ли, господин хороший, как мне оплошавшему мытарю, добраться в столь поздний час, до города Тбилиси??..

«–Пойдёмте со мной!» – человек неразговорчив, но вызывает доверие. На улице он открывает передо мною дверь современного авто и уже чуть более многословно предлагает свою помощь – догнать последнюю на сегодня маршрутку, которая судя по времени, вот-вот должна выехать из города (не ту, которая осталась в Рустави, с прилепленным к её заду, тяжёлым взглядом, моих очей).

Мне интересен такой расклад, я сажусь в авто и мы, нарушая правила движения, разворачиваемся на месте через весь проспект. Сейчас попробуем догнать 12-местное утлое судёнышко, на нашем скоростном катере.

«– Тьфу ты! Опять меня понесло по волнам метафор!..»

«– Если не удастся – я вас отвезу» – молвит мой, не сильно велеречивый товарищ. У меня нет ни понимания, ни слов, ни времени, что бы выказать какую либо благодарность. С момента моего восшествия по ступеням супермаркета, до нисшествия в машину и погони за маршруткой – проходит не более трёх минут. И вот оно – маршрутное такси «Рустави–Тбилиси»! Мы у цели. Выскакиваем перед ней, водители поговорили между собой, я скоренько пересаживаюсь и успеваю сделать прощально – благодарственное движение рукой, перед тем, как мой случайный визави, мой добрый самаритянин и благодушный мавр, растворяясь в сумрачном заоконье, навсегда исчезает из моей жизни.

Но история не оканчивается, утомлённому читателю, я до расскажу её в лаконичной форме. В этом такси я познакомился с соседом по сидушке. Студент одного из Тбилисских универов – Георгий – говорил по-русски, как на родном. Вкратце обрисовав ему историю, я случайно нашёл ещё одного помощника. Несмотря на поздний час, он, бросив свои дела, вышел на удобной для меня остановке, довёл меня до станции метро и препроводил внутрь. Затем распрощавшись – взял обратный курс, и так же, как предыдущий незнакомец – канул в житейской суете. Я потом задумывался – что это было? Обычное явление в Грузинской столице или помощь ангела – хранителя?. .

Сие для меня осталось неизвестным, но как человеку склонному к мистицизму, мне хотелось, что бы это было и тем и другим, вместе…

Да!.. Забыл сказать… как мне потом стало известно – у грузин так заведено – при виде храма или церкви – осенять себя знамением. В этом, как мне думается, нет ни капли показушности, а только искреннее проявление религиозных чувств, духовная свобода и христианское человеколюбие, замешанное на уважении к памяти нации, что и есть истинный патриотизм… В общем – делай выводы!!..

А вот другая история. Совершенно непохожая на предыдущую, но замешанная из одного теста.

Окончание пятой части «Дегустатор»…

…А вот другая история. Совершенно непохожая на предыдущую, но замешанная из одного теста и текстовой фактуры. (поэтому и начну, как всегда- с «однажды»)

Однажды я, внемля телефонно – скайповым наставлением жены, отправился на рынок за пряностями. Стоит ли, напоминать, что такое кавказские приправы и какова их роль в культуре грузинской кухни??.. Специи – это те ноты, из которых слагают хвалебные оды поварскому искусству и стряпному мастерству. Это те слова, из которых строится поэзия Вкуса…

Так вот, что бы по приезду домой, супруга радовала мой притязательный вкус яркими гастрономическими шедеврами – тревожащими моё нутро салатными «увертюрами», нежными паштетными «ноктюрнами», простыми изящными супами – «сонатами» и мощными сложно-вкусовыми «симфониями» – нужны хорошие приправы.

От местных я узнал, что большой рынок находится в паре километров от меня. Всего-то и нужно, что пройти улицу Клары Цеткин от начала и до конца.

Как всегда, я не отказал себе в удовольствии лишний раз поглазеть на старые улочки Тбилиси – не из окна маршрутки, а детально и пешочком. Но детально не получилось, потому что в этот час, в городе случилось нашествие транспорта – как личного, так и городских маршруток. Разлившееся по узким улочкам многообразие автопрома, толпилось на перекрёстках, как толпится стадо антилоп Гну на водопое, после трёхдневного перехода. И так же, как в животном царстве – травоядные уступают место хищникам, так и здесь – все старались учтиво расступиться перед машинами грузинской полиции, если такова возникала. А нам, пешим обывателям, приходилось шнырять среди этого действа, юркими сурикатами. Кстати, хочу заметить – ГИБДД у них отсутствует, как класс! Все функции успешно выполняет обычная полиция и всевидящие видео регистраторы. Поэтому, быть может, здесь очень редки ДТП и другие дорожные конфликты. По крайней мере – несмотря на то, что дорогу пешеходам здесь не принято уступать – я не видел ни одного происшествия за две недели, очень активного перемещения моего телесе по всему городу.

И вот, наконец, большой перекрёсток, за которым и предполагался рынок. А на самом перекрёстке стадо антилоп Гну, никак не могло разойтись со стадом слонов, вкупе с вальяжными жирафами и толстозадыми зебрами… Так, по крайней мере казалось, моему буйному воображению, скорому на всякие фантазии. Двое полицейских, бросив на перекрёстке свою машину, находились в самой гуще событий. Энергично жестикулируя, посылали всех на четыре стороны, внося гармонию и порядок в растревоженные стада машин.

Не дождавшись разрешительных манипуляций полицейского, я схулиганил и устыдясь, нырнул в какую-то арку, по другую сторону перекрестка.

И на тебе – оказался на самом рынке, о чём говорили порядливые прилавки, разнообразие снеди и количество людей, соизмеримое с машинными стадами, за углом крытого рынка. Интересные «вкусности» и вкусные «интересности», ублажали мои взгляды и занимали мои мысли. Отметив про себя место, где продавалась чурчхела – столь любимая моими домашними, я вынырнул из крытого рынка и оказался на территории, гораздо большей по площади – открытого.

А вот и специи! Разноцветными песчаными дюнами, они вздымались на прилавках продавцов, которых иной раз и не было видно, за холмами пряностей и снопами приправ…

Обойдя весь рынок и пообщавшись с местной публикой – я выбрал себе две «цели», для дальнейшего развития событий и как итог – совершения сделки купли - продажи. Цель номер один – вежливая женщина в очках и в жанровом стиле сельской учительницы и номер два – любезно-улыбчивая, милейшего вида, яркая женщина, с самым большим на всём рынке прилавком и количеством искомых приправ. Причём «яркая» – в прямом и переносном смысле. Её алое одеяние тревожило и влекло меня, как красная тряпка, испанского миурского быка. Мои два внутренних голоса решили сыграть в молчанку («-кто первый заговорит – тот дурак!») и делать выбор пришлось спинным мозгом и шестым чувством. Ноги, как-то сами собой, свернули всё-таки к «объекту номер два». Видя, что я возвращаюсь – дама легко и улыбчиво забила последний гвоздь в крышу гроба моей сомнительности, пообещав – как взаправдашний менеджер – кучу всяких бонусов и подарков. И вот вам истинна правда – полностью сдержала своё слово!.. Причём по возвращению домой и просмотру содержимого пакетов – количество подарков, было соизмеримо количеству купленного! Вот дела!.. Но стоит немного остановиться, непосредственно на процессе приобретения всевозможных кулёчков, баночек, бутылочек и кузовков! Ибо этот процесс покупки, сопровождался неким театрализованным представлением, где одну из главных ролей, услужливо предоставили мне.

Итак, не выказывая никаких эмоций, как искушённый восточный покупатель (всё-таки год жизни в Израиле и на Кипре), с деланным сонномушьем, я подошёл к прилавку. Выложенное на нём – напоминало гигантскую палитру художника-великана, где разноцветье красок, причудливым калейдоскопом рябило глаза. Начались классические вопросы «что-почём». Градус разговора постепенно, но уверенно пополз верх. И вот уже, липким мёдом, наш шутливый и бойкий торг, растекся по рынку, прилепляя близлежащее окружение продавцов к нашему действу. Конечно же, я их, некоторым прагматичным образом заинтриговал своей персоной – русский журналист, всё такое… Но я думаю, для этих людей, главным был тот позитив, которым я искрил и светился, как карманный фонарик, подключенный к аккумулятору большегрузного БелАЗа.

А тут и бонусы подоспели! Шазина (как звали мою новую знакомую, королеву специй и владычицу приправ) – расчувствовавшись, вызвала вездесущую, мобильно перемещающуюся продавщицу облепихового сока, который местный люд, пьёт вместо нашего чая. Заказав мне пару стаканов свежевыжатого нектара, маститая грузинка стала наговаривать на мою видеокамеру – какая приправа и для чего. Потому, что запомнить этот поток информации, было просто невозможно. Кульки, кулечки, кульчищи, сменили баночки, бутылочки и кузовочки…

А потом начали фотографироваться! Я – с баночками, я – с кулёчками, я – со стаканом сока, я – с продавщицей каштанов, из города Чиатура, где у Кахи родственники. Причём, всю режиссуру постановочных сцен, взяла на себя грузинская сторона, предлагая мне всё новые и новые «ракурсы» и «перспективы». Фотосессия продолжилась за прилавком Шазины, в святая святых которого, меня пустили уже на правах своего. Что бы поддерживать мой интерес, Шазина пытала мою охочую до подарков натуру, очередным стаканом сока, многочисленными презентами, лившимися на меня как из рога изобилия. Я был похож на мифического идола, которому аборигены делают жертвенные подношения. Когда у самой Шазины закончилась тара, а то, чего она хотела мне ещё дать – не кончилось, мне пришлось сбегать на соседние торговые ряды – купить пластмассовый кузовок. Первый – который я принёс – был отвергнут, как мало объёмный и мне пришлось бежать за новым. Напоследок Шазина, уже в доску своя, налила мне в «пластмасску» литра два варенья из инжира. Половина которого, потом предательски вытекла в рюкзак, надолго оставим в нём пахучий след, тревожащий мою память…

Нагруженный непонятно чем, в четыре сумки – две руки, я наконец-то покинул гостеприимную Шазину, клятвенно пообещав – добавить её в друзья на «Одноклассниках». (Следует заметить, что больше половины жителей грузинской столицы «сидят» в российских социальных сетях…вот и думайте!..) Выскочив на дорогу, я вспомнил, что чуть не забыл купить чурчхелу. Пришлось возвращаться, сбивая своими растопыренными сумками, зазевавшихся прохожих, как кегли на дорожке в боулинге. Чурчхела была отменной! Я выбрал самую дорогую и большую (поплоше и в России купить могу), выторговал очень неплохую скидку и стал обладателем ещё одного здоровенного пакета, с пятьюдесятью мегаподобными «гусеницами» темно-фиолетовых чурчхел из сока винограда Саперави!

Конечно, «гостинцы», сильно оттягивали руки, но как говорится «своя ноша не тяжела». Обратная дорога была скорой и не оставили у меня каких либо воспоминаний кроме одного – я заприметил, уже недалеко от моего «итальянского дворика» - пекарню. Дома, в сопровождении Гочи и Бесо, я произвёл беглую ревизию приобретенного, услышал удивлённые возгласы моих товарищей, когда озвучил им смехотворную стоимость купленного и гордый за себя, отправился в примеченную «булошную».

Дело в том, что я давно хотел посмотреть, как пекут хлеб в глиняных печах местных пекарен, которые у грузин называются «Тоне». Здесь пекутшоти – странной формы, ароматный поджаристый хлеб. В обще – выпекание хлеба в Грузии – такое же искусство, как выпекание багетов во Франции. Без какой либо натяжки!

Итак, передо мною вывеска, а сама пекарня уходит вниз – в полуподвальное помещение. Привлекаю внимание появившуюся внизу фигуру и объясняю, что хотел бы посмотреть, как пекут хлеб, а так же сделать пару фото. Получаю приглашение и захожу в помещение, где меня сразу бросает в истовый жар – раскалённый пыл идет от округлой печи, в развёрзнувшем зеве которой и пекут хлеб. Радушный хозяин с гедонической страстью рассказывает о том, как правильно испечь настоящий хлеб шоти, рецепт которого, он получил по наследству. Короче получаю хлебосольный «тёплый приём» в прямом и переносном смысле! Тем более, на прощание, пекарь настоял на том, что бы я взял, приятно обжигающую коврижку, с собою. Дома просмотрев фото, я немного огорчился, качеством отснятого материала и решил зайти ещё раз. Случай подвернулся на днях же, но в другой пекарни и что самое интересное – сценарий был настолько схож, насколько бывают похожи детские утренники, отрабатывающего халтурку ряженого деда Мороза и его осатаневшей от круговерти квартир и детей, напарницы. В конце представления, мне и здесь всучили ароматную краюху и с добрыми напутствиями препроводили прочь. Я так думаю, что – сколько бы я не заходил в похожие друг на друга тоне, столько и повторялся этот «новогодний утренник», пока у меня бы не развилось стойкое дежа вю.

Но вернёмся к основной теме повествования, созвучному с названием главы, тем более, что испробовать мне пришлось и основной предмет классической дегустации, такой как грузинское вино. Ах, вино, вино…

Почему и зачем его надо дегустировать?.. Да потому что это весьма многогранный и сложный продукт! Когда ты пьёшь вино, то было бы непростительной ошибкой упустить что нибудь из виду, из всего многообразия тонкостей. Это как если – в галерее – любоваться надраенным паркетом, и отслеживать перемещения знойных дев, но упустить из виду и сами картины и весь внутренний интерьер – с мебелью, скульптурами и архитектурой. В общем, в этом солнечном напитке столько нюансов и нот, что его испробование включает и оценку всего того, что вложил в вино человек и сама пpиpода. Но не стоит полагать, что это привилегия только профессионалов. Ведь дегустация может быть не только технической, но и гедонистической, имеющей целью получение удовольствия. По сути, дегустация это то, чем занимается всякий, с момента, когда берётся за бокал с вином, и до того, когда во рту растают последние оттенки его аромата и вкуса. Букет которых, является своеобразным посланием для тех, кому предстоит его оценить…тем посылом, который нужно уметь и хотеть понять.
Я бы утверждал, не боясь проявить излишнюю литературную гиперболу, что дегустация – неотъемлемая часть стиля жизни. Даже больше – она может быть показателем культуры, как одного человека, так и общества в целом! Тем более в такой стране, как Грузия… Перефразируя поговорку, с некоторым пиететом скажу: "- Покажи мне, как ты пьешь, и я скажу, кто ты».

Уйдём от пафосных, но искренних фраз и вернёмся к повествованию. Имея определённую цель, сфактурированную из логически выдержанных мыслей и теоретических познаний, я отправился на поиски винных магазинов, дорогих ресторанов и старинных винных погребов марани, как называют их грузины. Круговерть всех поисков не столь интересна, как пара самых ярких экстракций из всех моих впечатлений. Это – очень древний марани шестого века, находящийся во владении одного уютного ресторана в старом городе и недавно открывшийся фирменный салон-магазин кахетинского завода вин, под Сухим Мостом. В том месте, где расположен самый известный в Тбилиси «блошиный рынок».

В марани, я попал благодаря всеведущему Котэ, речь о котором шла в третьей части, а на магазин я набрёл самостоятельно, во время моих посещений блошиного рынка, речь о которых пойдёт в последней части. В салоне, мне было предложено испробовать вина и коньяки, так сказать, на разлив – из тяжёлых дубовых бочек. В магазин я потом заходил раза четыре – докупить вина, попить с гостеприимными хозяевами чаю, продегустировать что нибудь новое, да и просто пообщаться.

После чего с гордостью могу сказать, что прошёл курс «молодого дегустатора». Итог моих исканий и чаяний таков – девять бутылок красного, одна белого и два литра 15-ти летнего коньяка, налитого при мне из здоровенной дубовой бочки. Саперави, Хванчкара, Киндзмраули – вот те некоторые названия, озвучивание которых вызывает определённые тёплые эмоции и ностальгическую вздыхаемость, большинства россиян.

В конце этой тематической главы, опираясь на полученный опыт и свою разнообразнейшую жизненную опытность, добавлю…

– Получать кайф от простых вещей не сложно!.. Знать толк от дегустации элитных вин и старых коньячных спиртов это конечно достойно… Но вот научиться, «дегустировать» и получать удовольствие от испивания и вкушения сложных и нежно – ускользающих эфиров скошенных луговых трав, терпкого запаха разлагающейся листвы в осеннем лесу, морозного воздуха горных вершин, хвойной душистости янтарной живицы в сосновом бору, сладкого амбре от перезревших падалиц дикой груши и густого аромата благоухающих после дождя садовых пионов это на мой взгляд гораздо интереснее и позитивнее, для нашего духа. А гедонические позывы нашего тела обретают тогда поэтичное, философски – сенсуальное восприятие действительности, окружающего нас мира.

Не надо иметь замки в Шотландии, валютные счета в Швейцарии, оргии в Куршавеле и поля для гольфа в Монако, что бы почувствовать себя счастливым… А надо иметь лишь истовое желание, позитивную мотивацию и охочую до всего нового, неизведанного, живую натуру. И тогда обычное небо станет для вас небесным лазуритом, звёзды – немыслимыми пилигримами, солнце перестанет быть слепящим безликим диском, а преобразиться в одухотворённое Начало, облака забегают в небесном театре сказочными существами, старые храмы заговорят с вами на языке мудрости и человеколюбия, горы обратятся в жилище богов, ветер – в прекрасного собеседника, а обычная виноградная лоза будет тем маленьким нежным созданием, которого мы – созвучно сказке Экзюпери – приручили и теперь несём за него всю ответственность, перед собою и высшими силами, даровавшими нам это чудное Благолепие, неотразимую Лепоту и живописное Величие, которое называется просто и коротко – человеческая Жизнь…

Часть шестая. Недостающие аккорды…

Круговерть дней и событий – раскручиваясь по спирали Времени – исчезала прочь, оставляя в темноте моего подсознания, лишь яркие всполохи-следы. Так в тёмной комнате, неистовым хороводом, кружат блескучие пылинки, перед тем как исчезнуть за границами солнечного луча. Моё путешествие по Грузии, близилось к концу…

Минуло уже одиннадцать дней, как я приехал в Тбилиси. Мой друг Каха, невольный причинник всех моих перипетий – кляня, на чём свет стоит, всю бюрократия мира – сообщил мне в очередной раз, что его приезд в Грузию откладывается. Таким образом, с изощрённой аптекарской точностью до капал, недостающую малость, в чашу моего терпения.

Ибо сложившаяся ситуация, была более чем странной. Внутреннее напряжение давало о себе знать. Я, как тот незваный гость, проживал на чужих квадратных метрах и занимал, не принадлежащее мне койко-место. Беспардонно пользоваться гостеприимством хозяина квартиры Гочи, я дальше не мог, в силу обострённого внутреннего такта и патологической куртуазности. Я дал себе срок – через три дня, завершить своё путешествие по Грузии и с двухнедельным грузом впечатлений, отбыть в Россию матушку. А значит, последние дни, надо было провести максимально плодотворно, со смыслом, пользой и по вновь утверждённому плану.

Итак – в оставшиеся дни, я должен залезть-подняться на святую гору Мтацминду, посетить монастырь в Мцхете и обязательно – со смыслом и предметно – облазить Тбилисский блошиный рынок, что, над-и-под Сухим Мостом.

На этот рынок, я уже пару раз хаживал, случайными набегами и суматошно пытался объять всё увиденное там – памятными впечатлениями и осмысленными покупками...

Начну с «Сухого Моста»… Пожалуй, одно из самых удивительных и культовых мест столицы. Был построен в середине 19-го века и до середины 20-го – соединял берега Куры. Назывался Михайловским, однако тбилисцы называли его Воронцовским, по имени мецената и наместника Кавказа, графа Воронцова. Теперь же, под мостом бегут не воды, но машины… Поэтому и сухой! А по обе стороны моста и под ним, происходит ежедневно разыгрываемое театрализованное представление. С неимоверным количеством декораций, массовки и конечно же главных действующих лиц – как покупателей, так и продавцов. Часть из которых, непосредственно сами – художники и мастеровые. Есть и Мастера, с большой буквы! Полная реконструкция старинного оружия, включая арбалеты и луки. Причём всё рабочее и дееспособное – хоть сейчас в бой или на охоту!.. Холодному оружию нет конца и счёта: сабли, шашки, шпаги, булаты, гратуары, гурды, эспадроны, клычи, караталы, кинжалы и мечи, стилеты, тесаки и ятаганы!..

Посуда – старинная – вплоть до царского фарфора и современная – сувенирная – большей частью ручной работы. Отдельно надо сказать о художниках… Многообразие стилей, замыслов и исполнения – в какой-то непонятной логичности – упорядочивалось грузинским темпераментом и национальным колоритом.

А теперь представьте, как будоражило это меня! – Человека, который находит эстетизм – даже в неровной полосатости, выложенных в ряд крутобоких арбузов, в каком нибудь завалявшемся супермаркете и красоту – в жухлой блеклости пейзажей поздней осени! – Меня прорвало! Первые пару раз, я бегал по рынку и суматошно хватался за всякие «старинности», особенно касаемых холодного оружия.

Теперь же, мне было необходимо, упорядочить свои мысли и желания и произвести адекватные покупки. Почему адекватные? – Да потому что, если дать мне волю, я бы купил и здоровенный лук со стрелами, и тяжёлый арбалетище, и инкрустированный турецкий ятаган, и даже казачью – зазубренную в канувших баталиях – шашку. Что, вывезти из страны, было бы очень проблематичным, в силу объективных причин и сложившейся политической обстановки.

Поэтому в третий, последний раз, я шёл на Сухой Мост, как на место борцовской схватки – истовый и заведённый. Я знал, куда идти!.. Предыдущие набеги на блошиный рынок были не столь бесцельными. Я искал лишь одного человека, во всём этом океане человеческих лиц и судеб – Гоча – вот кто мне был угоден!!..

Мастер-ремесленник, кузнец и своего рода художник. Его работы отличались высоким качеством, недюжинным мастерством и тонким изяществом исполнения. И что особенно симпатично – человек он был добродушный, интеллигентный и во всех отношениях приязненный. Это не минутный вывод, а усмотрение и наблюдение в течение, тех нескольких часов, что мне привелось с ним общаться. И ещё один большой плюс… Гоча был не обычный продавец, но мастер и исполнитель своих кузнечных и ювелирных работ. А значит, была возможность хорошенько сбить цену, что менее вероятно у других – посредников, перекупщиков и нанятых продавцов.

Кузнец встретил меня, как старого знакомого, дружеским крепким рукопожатием и приветственными речами. Он сразу ухватил основную нить моих словесных изливаний и не преминул сделать мне предложение, от которого, было трудно отказаться. Как итог – разнокалиберные грузинские кинжалы – в мельхиоре и серебре, инкрустированные агатом и бирюзой – винные кубки, а так же другая, более мелкая сувенирная работа.

Сделав столь бесценный – с моей точки зрения – фьючерс, обменявшись телефонами и обещаниями в перспективном сотовариществе, я отправился к ближайшей скамейке парка, где в благодушном настроении, принялся осмысливать содеянное…

Впереди было ещё полдня и весь вечер. Аккуратно попрятав, чисто мужские «бирюльки» в свой сидор, я отравился назад, что бы сбросить заплечный балласт. Пройти пару километров до дома – тьфу, тем более что, памятуя о скором отъезде, я хотел вобрать в себя побольше зрительных картинок и образов. Через полчаса, с радостью Али-Бабы из сказки про сорок разбойников, я показывал – свалившиеся на меня сокровища – своим «домашним» - Гоче, Бесо, Серго и всей местной малолетней братии.

Итак, можно было поставить одну жирную галочку в моём списке запланированных мероприятий. Но впереди меня ждали гораздо более увлекательные приключения, ибо касались они, той сферы человеческих произволений, которые находились в материях высшего порядка - созерцательного либидо человека. В общем, говоря простым языком –

«Я хотел видеть!»…

…Вы не задумывались, как много в этой, простой на первый взгляд, фразе, выражающей наше «хотение» – глубокого сакрального смысла?..

Сказав однажды: « - Я хочу увидеть море» - неизлечимо больной человек меняет весь свой жизненный уклад, бросает лечение, срывается с места и уезжает к морю, что бы провести там свои последние дни. Как например, в фильме Тиля Швайгера «Достучаться до Небес».

«- Я хочу увидеть Горы!..», «- Я хочу увидеть Землю!..», «- Я хочу увидеть Лондон!..», «- Я хочу увидеть деда Мороза!..», «- я хочу… я хочу… я х о ч у …» Все возвышенные движения души происходят от этой фразы, все сакральные мечты человека скрыты в этой фразе. Все высокие душевные полёты, оперены крыльями метафизического заклинания – «Я хочу увидеть»…

Эко меня понесло… Я только хотел сказать – каким важным для меня был следующий этап. Я хотел увидеть Тбилиси с высоты смотровой площадки на горе Мтацминда – одной из самых верхних точек города. Что бы почувствовать уникальность момента, когда ты – распластав руки, на самой верхотуре, как бы паришь над всем простёршимся внизу миром, ощущая при этом восторг и мистическое «посвящение».

…Показать мне Мтацминду вызвалась пара ребят с нашего дворика. Наскоро пообедав и одевшись по-походному, я был готов покорять города и вершины – причём, в прямом и переносном смысле!

Получив наставления от взрослых по ориентированию на местности, ребята нетерпеливо покивали в знак согласия и понимания, и мы тронулись в путь.

Отмечу только, что меня – топографической «инфой» решили не загружать, дабы не беспокоить дорогого гостя сущей мелочёвкой – поэтому наставления моим проводникам делались чуть в сторонке от меня и на грузинском. Видно так было принято, что бы хозяева несли полную ответственность пред своими гостями. А ребята, хотя и были, не совсем взрослыми, но всё же являлись истинными Тбилисцами!

Решили пойти пешком, ибо время было предостаточно, а город посмотреть лишний раз, было полезно для тела и приятно для глаз. Небольшая ремарка – один мальчишка совсем не говорил по-русски, а другой мог понимать, так сказать, в рамках школьной программы изучения иностранного языка восьмого класса.

Был погожий день позднего октября. Наконец-то, приняв как должное, уход жизнелюбивого лета, деревья понемногу успокоились. И смиренно мироточили густой мозаичностью осенних красок – от жёлто-зелёного, до лилово-багряного… Задумчивая грусть осенней элегии, нежно запеленала – готовую отойти ко сну – грузинскую природу.

Погода была расчудесная, и я расслабился, полностью вверил себя в руки Провидения, которое воплотилось, на тот момент, в образе двух грузинских пацанов. Мы шли в неспешном и свободном порядке, по улочкам Тбилиси. Я всматривался в лица прохожих, боковым зрением отмечая общее движение людских масс, местную архитектуру и общий пейзаж. Так, наверное, ведёт себя натуралист-путешественник, наблюдая с берега за косяками рыб, в полноводной и чистой реке…ухватывая цепким взглядом отдельные крупные и яркие особи, но не упуская всей картины в целом. Остановившись на светофоре, я заметил, как Солнечные Зайцы гурьбою высыпав на тротуар – резво перепрыгивали с асфальта на людей и бесстрашно уклонялись от мчащихся авто. Они радовались своей короткой, но яркой жизни, рожденной, где то в нависших надо мною кронах. Я непроизвольно возвёл глаза к вершинам деревьям, как раз в тот момент, когда оторвавшийся от ветки – в прощальном привете лист – спланировал мне на плечо. Золотисто-жёлтый флор на толстой, красной ножке, напоминал забавного утёнка, из рисованного мультфильма, чем вызвал у меня ассоциативный всплеск. Что вкупе, с напитавшим моё естество, оранжевым хмелем осени, ослабило чувство ответственности, за наше передвижение…

По этой причине, я не сразу понял то, что мы идём не к Мтацминде, а как бы параллельно её подножию, где то в километре, левее. И когда через полчаса я всё-таки решил уточнить маршрут, неожиданно для меня, мы оказались у входа в… зоопарк! Огромный такой, заросший – большими неисчислимыми деревьями – массив, который в принципе и должен был соответствовать, званию столичного зоопарка. Наверное, в другой раз, я был бы этому очень рад, но силовой – как бы магнитный вектор, моего целеустремления, тянул меня в сторону возвышающейся справа Мтацминды. Тем не менее, я был уговорён и препровождён в царство животных, через какие-то пять минут. Что поделаешь… Я был гость, и должен был оценить ребячью инициативу, соответственно своему положению гостя. Причём, как было сказано, прогулка и ознакомление с достопримечательностями, не займёт много времени, и мы успеем подняться на вершину Святой или как её ещё называют Давидовой Горы, уже через час, полтора...

Животные были и впрямь – удивительны, много-и-разнообразны. Ущербных клеток, в которых не живут, а мучаются бедные животные и которых полно в наших провинциальных зоопарках (из-за чего мне тяжело и неприятно их посещать), почти не было. Все отряды птичьих и млекопитающих – расположенные в вольерах – были сыты и дружелюбны. Я наделал кучу портретных фото учтивых зебр, смышленых гиен, любострастных яков, туповато-инициативных страусов, вальяжных белых тигров и прочих «креативных зверюшек», и через час мы действительно были свободны.

Благодаря своей бурной фантазии, которую можно смело отнести к моим талантам, я уже представлял, как залезу на самую верхотень, какую найду… Раскину руки-крылья, и окину горним взглядом – утопающий, в жёлто-зелёной подливе, с брусвяно-гранатовыми нотами, приправленный дымчато-молочным соусом, и выложенный в глубокой лазурной тарелке – вкусный для моих осязательных органов – мир. Наконец-то ощупаю руками, и колоссальную телебашню «Анзу», и нависшее над пропастью колесо обозрения, и всё, до чего смогу дотянуться, своими тактильными рецепторами.

Но…в тот день моим чаяниям не суждено было сбыться. Заплутав на подходе к горе, где вертикальными сотами понапрелеплены многочисленные постройки, мы потратили целый час на то, что бы – лавируя между уходящими вверх по склону горы, домами – наконец-то взобраться вверхи выйти к парку. Деревья и кусты которого, столетиями ползли по горе, цепляясь за каменистую почву, своими упрямыми и цепкими корнями. При общей высоте Давидовой горы около 750 метров, до верха оставалось ещё треть расстояния. А значит, мы поднялись, таким образом, почти на полкилометра. О том, что это парк, было понятно по наличию перил и каменистых ступеней, неровными зигзагами, уходивших вверх по склону, в окружении настырных сосен.

Начинало темнеть. Но мы, бодро ринулись по серпантину, иногда преодолевая несколько ступеней сразу – мощными прыжками, тем самым показывая свою устремлённость и неуступчивость. Много выше, по склону, мы увидели добротную скамеечку, рядом с истекающим из камней родником. Но отдыхать нам было некогда! Мы двигались наперегонки с уходящим днём. И каждая минута была на счёту.

Иногда я оборачивался вправо, что бы кинуть взгляд на простиравшийся внизу город, который с каждым витком серпантина открывался, всё более и более, широкой панорамой. Зрелище было достойным того, что бы запечатлеть сей пафосный момент, в оцифрованную память моего гаджета.

Через какое-то время, вырвавшись вперёд – дабы показать, что я ещё «о-го-го!» – я заметил, что ступени кончились, и путь наверх был обозначен тропинкой, которая тоже стала потихоньку исчезать на каменистом грунте, а то, что от неё осталось – постепенно растворилось в сумраке подступающего вечера. Мы уже далеко не так резво взбирались, азарт уступал место озабоченности, которая увеличивалась с каждой минутой. Мне, конечно же, хотелось спросить у ребят – лазили они, когда нибудь, здесь сами и существует ли другой способ – более цивилизованный – посещения раскинувшегося на самом верху горы, парка. Но я тактично промолчал, понимая, что парни видно, чего-то там не учли, и не хотел на них давить своими дурацкими – на тот момент – вопросами. И так всё было очевидно… – мы заблудились!.. Тем временем темнота, густым липким сиропом, заполнила пространство, в котором увязли, и сосны, и камни, и…мы.

Склон горы превратился в почти отвесную скалу, с глубоким ущельем внизу. Неся ответственность за ребят, я преодолел своё разыгравшееся эго и здраво посмотрел на ситуацию. Придется остановиться, потому что, шансы свалиться вниз, увеличились стократ. Спуск, всегда тяжелее, чем подъём. Тем более, если учесть, что нам предстояло это сделать в кромешной темноте….

…Я с грустью признал своё поражение… Одиноким ярчайшим маяком, где то – как казалось – в заоблачных вершинах, осталась недосягаемая телебашня «Анза» и колесо, которое просто – «чёртово»!.. Задрав голову вверх, расточая флюиды разочарования, я бомбардировал огненным и мятежным взглядом, непокорённую высоту.

Спуск действительно был сложным, но обошлось… Мы вышли к точке начала нашего подъёма, но не стали спускаться дальше, а пошли вправо к тому месту, где предполагалась дорога. К дороге мы действительно вышли спустя ещё полчаса. Неожиданно вылетевшее из-за поворота такси, мы благополучно отловили, и наконец-то смогли немного расслабились в салоне старенького«Пежо».

Уже дома, за чашкой горячего чая и здоровенным ломтём имеретинского сыра, анализируя прошедший день, я дал себе зарок – во что бы то ни стало – завтра же, оказаться на Мтацминде и совершить, все те благоговейные и ритуальные манипуляции, которые я себе напридумывал с прошедшего утра…

Часть седьмая... Верхом на Мтацминде

Новый день не заставил себя ждать! В обычное октябрьское утро, в тот ранний час, когда просыпающийся и немного продрогший за ночь мир, еще похож на старое, потемневшее и выцветшее фото, я открыл глаза. А спустя несколько секунд, потраченных на их фокусировку, и рождению первой мысли, я уже был готов, с головой окунулся в предстоящий день. Неподвижность моего тела, отсутствие внешних - видимых, постороннему глазу - движений, парадоксально отразилось на внутренних, скрытых истечениях моей ментальности. Мгновенно включилась вся мощь мужского ума, с его аналитическим потенциалом, бульдозерной прямотой аристотелевской логики и силой жизненной мотивации. Терабайты информации, считываемые мозгом с запасников памяти - океаническим приливом хлынули в подкорку, заставляя синапсы гудеть от многократно возросшего напряжения, а мозговую ткань лихорадочно пожирать, депонированную еще со вчерашнего ужина - глюкозу. Мысль, сформировавшаяся, благодаря такому умственному скоротечному форсажу, ударной волной пронеслась по всему телу, но была большей частью блокирована на подходе к голосовым связкам. Поэтому во внешний мир прорвалось, только еле слышимое: "- О-о-у-ух-ты-ы... Сегодня на Мтацминду!!!"

В принципе, торопиться не было необходимости, поэтому кое как уместившись в старой чугунной ванне, я на полчаса погрузился не только в горячую воду и но и в повествование – записанной на плеер – аудио книги. Затем холодный душ, горячий сырный омлет, не менее горячий чай и вот, я уже в дверях - нашей с Гочей - квартирки, готовый ко всяким приключениям. Кстати, Гоча всегда был сторонником всех моих планов и начинаний и как всегда пытался подсказать мне лучший и кратчайший маршрут. Всё было бы хорошо, но я напомню, что познания грузина в русском языке, а мои, в свою очередь – в грузинском – были на уровне первых двух страниц карманного разговорника. В общем, не добившись от меня понимания, Гоча позвал одного из вчерашних пареньков – Георгия, который постарше и поразговорчивее и попросил его сопровождать меня и в этот раз. Я конечное дело, был настроен на единоличное покорение Святой горы, что и пытался объяснить. Но перед уговорами Гочи, которые сводились, к визуальным картинкам – вытаращиванию глаз, их же закатыванию, глубоких театральных вздохов и темпераментных взмахов руками – устоять не смог. И вот, в несколько подсокращённом коллективе, начав своё движение, мы через пятнадцать минут быстрой ходьбы, уже были на нужной остановке, а ещё через полчаса – непосредственно и наконец то – на самом верху горы Мтацминда. Вот тебе и весь «бон вояж»! Хотя, если честно, я ещё намедни решил, что вчерашнее приключение имеет скрытый смысл и в любом случае – позитивный итог. Но сегодня другой расклад и другие впечатления!

А вот день выдался, не в пример вчерашнему – абсолютно сумрачный и по осеннему пасмурный. К тому же будни, к тому же ранние часы… В общем, когда мы вышли из автобуса и развернулись двух-звеньевой цепью для прогулки, мы обнаружили, что в самом парке нет ни души! По крайней мере, в течение последующего часа, мы ни встретили, ни кого. Зато я, наконец-то, встретился с «чёртовым колесом», до которого, во вчерашнем сумасшедшем подъёме, не хватило каких-то сорока метров вверх! Сейчас же, гигантское сооружение нависло надо мною, во всей своей окольцовано-возвышенной красоте!..

Но вот незадача – в такие будничные, непогожие дни, парк всегда закрыт, и никто не собирался меня «покатать» на самом главном аттракционе. Уж я и кричал, и стучал, и по хулигански залез сначала, на само колесо, затем за стеклянные заграждения, разделяющие, простёршуюся под ногами бездну – от бетонной платформы колеса обозрения.

И там, зависнув между мирами, в мальчишьем порыве, подвывал омолонским лосем, во время гона! В своём радостном возмущении, я несколько потерял чувство страха и перебрался на другую сторону тонких и скользких перил. Некстати занялся мелкий дождик. Зато, какое было чувство полёта! Как раз такое, какое я себе и напридумывал со вчерашнего дня. Сидя на жердочке, как легковесный птах, я чувствовал себя небесным, горним жителем и задыхался от острого восторга. Далеко внизу простирался город… Умытый осенним дождём он нехотя просыпался, зябко кутаясь в мокрую простыню тумана. «– Кр-ррасота-а-а!..» Утолив своё «созерцательное либидо», я уже более осторожно спрыгнул назад, и немного постояв с распростёртыми руками на границе Земли и Неба («…остамлённые руки вольно в ширки раскину, а ногами в долину, хай накрые туман…»), удовлетворённо выдохнул: «– Дело… сделано!»

Затем наш путь, продолжился до телебашни «Анза», одиноким титаническим перстом указывающим в небо. Чем ближе, тем сильнее требовалось закидывать голову назад. У самого подножья, даже максимальное разгибание шеи, до ломоты, не помогало и приходилось ещё прогибаться в позвоночнике, что бы охватить всем взглядом высоченное сооружение, похожее на химеричное трёхногое существо.

У самого треугольного основания, я увидел ограждение, и выглянувший из будки охранник, внутрь – нас, к сожалению – не пригласил. Апеллируя к правилам, запрещающим проход на эту территорию «лицам славянской национальности»… Шучу!.. На самом деле, как мне было объяснено, сие место – что-то вроде стратегического объекта. На сколько это являлось правдой, мне узнать не удалось, ибо кроме нас троих – на всей территории – я так и не обнаружил ни одного человека. Что ж… не велика беда – визуальных картинок, в том числе и запечатлённых моим фотоаппаратом, было предостаточно. Хотя, конечно же…посетить смотровую площадку телевышки, если такая имелась, было бы неизгладимым впечатлением. Всё же высота в 277 метров, плюс высота самой горы, дали бы впечатляющий вид на город. Впрочем, для этого на Мтацминде имелся фуникулёр, но в это день, он разделил участь всех других развлекательных комплексов.

За час мы облазили все закоулки парка, который по замыслу художников и архитекторов, был сделан в стиле волшебного города. Здесь было место и фантастическим инсталляциям, со скульптурами сказочных существ, и детским кафе, и уютным сладкарницам, где подают кофе и сладости, и обычным ресторанам, и удивительным по красоте фонтанам, в которых можно искупаться. Но это всё, было бы неоспоримо – в прекрасный летний день, исполненный неги, солнца, праздношатающейся толпы и визжащих от восторга детей.

Сумрачность дождливого дня, фигуры сказочных существ, при полном отсутствии людей, странная тишина и вид, утонувшего – в молочном киселе – города…придавало этому месту, жутковатую загадочность, а окружающая нас явь, выглядела ирреальной и тревожной. Не как в детских сказках, а как в апокалипсических фильмах–катастрофах. Чем и делалось, для меня, особенно привлекательным. Потому что фантастические рассказы и иллюзии – моя страсть с самого детства.
Это чувство усиливалось, когда в абсолютной тишине, мы проходили мимо столиков кафе, таких уютных, но таких пустых и одиноких…мимо стеклянных холодильников, наполненных всевозможными напитками, которые, было не кем испробовать…мимо открытых веранд и закрытых ресторанов. Здесь время остановилось, сказка замерла, а сказочная фея улетела, забрав с собою всё живое, но оставив всё сущее. Вот так, при хорошей фантазии, из детской сказки, можно сделать сюжет для леденящего «хоррора-ужастика».

Уже на выходе мы, наконец-то увидели пару-тройку людей и даже одну собаку. Чары сказки постепенно развеялись, а подошедший в скором времени автобус, увёз меня из этого прекрасного, но странного места. Сидя в автобусе, я в последний раз кинул взгляд на чудный город-парк, где есть место неведомым существам, исполненных очей, причудливой архитектуре сказочного мира, дивным подданным царства Флоры, что разноцветными телами заполнили клумбы и газоны, эфемерным коллажам зачарованной осени и вполне реальным великанам – в образе трёхногого худющего Существа и катящегося ему на встречу мегаскопического Колеса. Несмотря на осеннюю хмурь, Мтацминда посылала мне своё благоволение видеть меня заново… Не сейчас…но когда придёт время…

Часть восьмая "Золото Мцхеты"

«…Там, где, сливаяся шумят,
Обнявшись, будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры,
Был монастырь…» …«Мцыри»

Наступил предпоследний день, моего пребывания в… Грузии…
Небольшая заминка на последнем слове, произошла потому, что мне вдруг захотелось облечь свои слова в пафосносную обёртку яркой фразы. Например, написать:

«…моего пребывания в Сакартвело... в стране Картли, в стране Иверской, православной…– восхищающей и неизведанной, свободолюбивой и гордой, терпко-виноградной и пряной, золотисто - солнечной и лазурно - голубой!..»

Но передумал… Такое красноречие хорошо ляжет на титульную страницу туристического альманаха (кстати, надо бы запомнить, пригодиться). Здесь же, в очерках, нужен не пафос, а динамика. Но излишним, свой первый абзац, я всё равно не считаю. Потому что, именно в этот день, мне предстояло путешествие в столицу древней Иверии, Мцхету. Наверное, во всей Грузии нет места, более культового и священного! Не зря грузины называют этот древний город, вторым Иерусалимом. Посудите сами, на всей территории района, около сорока монастырей и храмов! Среди которых, самый значимый и первейший собор Грузии – Светицховели – находится непосредственно в городских стенах. Вот к нему и лежал мой путь, утром, предпоследнего дня.

Отправиться в одиночку, как я и полагал, мне никто не разрешил. В проводники мне был дан, опять же, Георгий, парнишка восемнадцати лет, который бил баклуши перед весенним призывом в армию. Кстати, небольшая ремарка. В Грузии можно официально «отмазаться» от армейской службы за… тысячу долларов! Утрите слюнки, мои дорогие соотечественники призывного возраста!..
Как и до этого – инструкции получил только Георгий, мне же, снова дали понять, что подключения моих умственных способностей, на это счёт – не требуется. За всё наше передвижения и дислокацию, ответственным сделали «биджо Гео». Ну, раз так, то и пусть себе!.. Настроение у меня было, под стать погоде. После вчерашнего унылого и дождливого дня, сегодняшний – порадовал лазурным небом, мягким солнечным накалом и тактичным ветерком, что редко тревожил мои волосы, лёгкими и невесомыми пальцами.
Двадцать километров от Тбилиси, до Мцхеты, были преодолены быстро и незаметно. Оставив в маршрутке по одному лари (!), мы оказались в довольно необычном месте. Привыкший к живой и упругой тесноте людских потоков столичных улиц, я вдруг оказался в разреженном пространстве другого измерения. Всё было другим… даже тишина. Та тишина, которая опускалась на Тбилиси в ночные часы, больше походила на тишину «подподушья» – когда ты закрываешься от назойливых звуков большой и мягкой подушкой. Здешняя – была тишиною безмолвия, какая бывает, например, в старой часовне на забытом погосте. Передо мной расстилался одноэтажный небольшой городок, в такой чистоте и архитектурной упорядоченности, что казался увеличенным вариантом детского конструктора «Лего».

Впечатление усиливалось совершенным отсутствием людей, которое – в столь ранний час – было вполне объяснимым. Как я потом узнал, это первое и сильное впечатление произвёл на меня центр Мцхеты, обновлённый и отреставрированный.

С гранитной брусчаткой улиц, с одинаковыми черепичными крышами красивых, аккуратных домов, с заборчиками из природного камня и обязательными двумя–тремя, антуражными деревьями местной шоколадной хурмы, город виделся путешественнику, искусственно вылощенным орфеоном, постановочной кино–площадки.

Сам собор Светицховели, расположился в середине огромного периметра, высоченных крепостных стен, которые в свою очередь, этот самый центр города и олицетворяли.

Пройдя внутрь, и став лицом к самому собору, я был немало удивлён и заворожен столь величавым сооружением. Храм, являл собою, классическую, грузинскую, религиозную архитектуру, он был покоен в своей старости и великолепен в своей уникальности. Наверное, не хватит и нескольких страниц к ряду, что бы описать историю этого собора, построенного целую тысячу лет назад, на месте ещё более древней – четвёртого века – первой грузинской христианской церкви. Рассказ о столь значимых событиях, ровно как и описание всего величия патриаршего собора – не входит в мои планы, а посему будет пропущено. Мне же, что бы выдержать свой стиль повествования и канву, имеет смысл рассказывать исключительно о сакральных переживаниях своего естества и о событиях их предвосхищавшие…

Ну а я, тем временем, благоговейно и жадно впитывал всё увиденное – снаружи и внутри храма – периодически приникая к видоискателю своего цифрового гаджета. Наверное, целый час у меня ушёл на то, что бы посмотреть, потрогать, прикоснуться не только пальцами, но и своею душою к христианским святыням…ощутить рокот и вибрацию струн вселенского, горнего пространства, что звучат здесь, православными стихирами и хоралами.

Выйдя, наконец-то из собора, мы направились за пределы периметра крепостных стен и углубились в город. Поплутав по тихим и чистым улочкам Мцхеты, по-хулигански, сорвав полдюжины недоспелых плодов королька, росшего за заборами частных владений, мы аккурат вышли к археологическому музею.

Два этажа которого, были нами тщательно исследованы, с помощью научного работника этого музея – миловидной женщины, решившей нам помочь, как только она узнала, что я представитель журналистской братии. И кто бы мог подумать – от проявленного ко мне интереса и доброжелательности сотрудницы музея, я обнаглел до такой степени, что неоднократно пытался дискуссировать и вести с ней споры, на всякие исторические темы. На выходе, нам бонусом было предложено, посетить ещё один археологический объект – отсюда, в паре километров – могильные захоронения бронзового века, находящиеся в непосредственной разработке учёных-археологов. Уже через полчаса, я стоял на высоком пригорке у места раскопок и, повернувшись лицом к простирающемуся внизу городу, пытался охватить взглядом открывшуюся панораму…

Осенний солнечный день набирал силу… Вся Мцхета была в его власти, покорно обнажая свою естественную природную красоту для написания восхитительной картины Осени. И вот уже сам Октябрь, получив от предшественника недописанный пейзаж – задумчиво взяв в руки кисти и оценив качество холста – начал с трепетом художника, понемногу раскрашивать снулую растительность в пестрые цвета. И в этот момент, природа, никогда более, не выглядит так восхитительно и трогательно!.. Сентябрь, начав осеннюю роспись, чуть подмазал позолоту на ветвях деревьев, прибавил кое-где оттенки кустами и травам, окрашивая осеннюю природу в тёплые охряные цвета, которые органично вписывались в цветовую гамму самой Мцхеты. А потом уже и Октябрь принялся за дело – густо покрывая золотом и багряной камедью деревья, щедро растрачивая белила и ультрамарин, истощая всю палитру красок, он как всегда, забыл о том – кто придёт за ним. А обиженному Ноябрю опять достанется скудная и обесцвеченная палитра… И во гневе, он сотрёт все краски своих предшественников…

Но сейчас, рано об этом думать! Сейчас октябрь, ещё буйствовал в щедрости мазков своей кисти, а солнце помогало ему высвечивать, живо и ярко, все детали написанной картины. Мы с Георгием, облазили все раскопки и теперь стояли на возвышенности Самтависского могильника, переводя дух, при этом во все глаза смотря – и на город, и на горы, оценивая расстояния и свои силы…
Покинув археологические раскопки Самтавро, мы спустились к дороге. Держа перед внутренним взором, всю панораму целиком, я мог предположить общее направление нашего дальнейшего путешествия. Слева – на северной окраине города – находилась полуразрушенная крепость Бебрисцихе, правее, от середины – далеко-далеко впереди, на высокой горе – находился монастырь Джвари, круто справа – за рекою – еле различим крест на горе Багинети, на склоне которой – одна из древнейший крепостей на грузинской земле – Армази, чьи руины датированы третьим веком до нашей эры!

Но дело в том, что Гео, и тем более я – были здесь впервые. Мой юный проводник, сам толком не знал – как нам добраться до следующей цели нашего путешествия – монастыря Джвари. Наше незнание вылилось, в конечном счёте, в два часа чистого времени пешего перехода до вершины горы, на которой и находился монастырь. Это была целая эпопея!! Сначала от Самтавро, мы пошли влево, прямо по дороге в надежде поймать машину. Потом мы бросили эту затею и углубились в низину, из которой вынырнув – попали к берегу реки Арагви.

Потом нашли мост, перебравшись через который, наконец-то оказались на трассе Тбилиси – Гори, что и есть военно-грузинский тракт, диною в 160 километров… Нам следовало идти вправо – на юг, вдоль трассы километров пять или поймать маршрутку. Ждать, мы конечное же дело, не стали и сразу тронулись в путь.
Мы шли по автобану, мимо проносились машины и нам приходилось то и дело оглядываться, что бы не пропустить маршрутку. Минут через десять, шею заломило от постоянных оборачиваний, мне это надоело, и я решил, что получу большее удовольствие, если расслаблюсь и буду созерцать окружавшую меня природу в пешем порядке, как и полагается взаправдашнему путешественнику. И кстати было на что посмотреть! Слева величественные горы, справа – низина, на которой находилась, и небольшая роща, и пастбище для многочисленных отар, и прибрежно – придорожные мотели и кафе. За низиной – проистекала Арагви, за которой и находился городок Мцхета.

Неожиданно моё внимание привлекло, одинокое раскидистое дерево. Вернее, то, что я увидел под его сенью. Нечто невообразимое… То ли человек, то ли инсталляция. То ли жизненная неприглядность, то ли искусный флэшмоб. Чем ближе я подходил, тем меньше ответов у меня было... На земле, прислонившись к стволу, сидела…женщина. По крайней мере, это, я мог сказать определённо. Но женщина…как бы вам сказать…непростая! Было такое ощущение, что здесь снимали фильм-сказку, например – сиквел по фильму советского режиссёра Александра Роу, про Бабу-Ягу и Кощея Бессмертного, в новой гламурной интерпретации… Снимали-снимали, да в спешке и уехали. А главную героиню по какой-то нелепой случайности – так и не переодев – забыли на месте съёмок. Причём схожесть новой героини, с образом Георгия Милляра, была впечатляющей, несмотря на экстремальный креатив последней. Естественно, я пристал к бабушке с расспросами, на которые у неё был один ответ, который, виду моего упоминания о советской сказке, можно сформулировать так:

« – Вы сначала, касатики, меня напоите, накормите, сигареткой угостите, а потом и разговор ведите!..». Хорошо, хоть спать не надо было укладывать… После коротких переговоров, полпачки сигарет и один лари, благополучно перекочевали в наманикюренные, но нереально измазанные руки, местной звезды флешмоба, а мы получили эксклюзивное право сделать пару фото. Никаких объяснений, никаких интервью… Я же и говорю: «– Истинная звезда!»

Буквально через десять минут нашего перехода по обочине военно-грузинской дороги, нам навстречу, из придорожной травы, выскочила пара бойких и умилительных щенят, совсем крошечных – не более моей ладони. Как назло, из съестного у нас с собою ничего не осталось, а эти ребята, были очень голодны, настолько, что когда я нашёл большущую виноградную улитку, которая у французов продаётся по пять евро, за штуку – один из щенят с удовольствием слопал её, стоило мне освободить брюхоногого беднягу от раковины.

Второй же щенок, не получив ничего, проявил чудеса выносливости и бежал за нами не менее получаса, не отставая, преодолев за это время около двух километров. Мне так стало его жалко, что, не поймав машины для себя, я решил это сделать для пса. Но останавливать никого не пришлось. Впереди, метрах в ста, я увидел стоящее на обочине грузопассажирское такси – забитое, как оказалось, туристами из Средней Азии, скорее всего из Узбекистана. Тут дало о себе знать, моё имперское происхождение, которое видимо глубоко засело в мозгу каждого русского. Я согласен…это наверное неправильный подход, в общении с людьми, но у нас в крови есть, некое разухабистое панибратство и добродушная снисходительность, что касаемо не только нашего недалёкого зарубежья, но и всего мира в целом. Это стало уже притчей во языцех, и я сам частенько высмеивал этот порок. Но тут из меня неожиданно, всё и «полезло»! Ни тени ни смущаясь – я практически выгнал из маршрутки, усевшихся там узбеков, и стал им довольно навязчиво сватать голодную псину, даже не предполагая, что кто-то может и не знать русского языка. Я просто не дал им шанса, отказаться от такого сомнительного «подарка»!

« - Давайте – говорю – что там у вас есть съестного!.. Срочно – так её, рас-так – покормите бедного щенка, а лучше возьмите его с собою, но только, не на плов!»

К моей радости, узбеки безропотно ввязались в мою задумку (видимо, в них тоже сильна генетическая память о пресловутом «имперском происхождении» русских). Сразу несколько женщин юркнув в машину, что-то там достали и принялись кормить пса. А я, уже отойдя от этого действа, на приличное расстояние, всё оглядывался, да зорко посматривал за узбеками – как они там выполняют мой наказ… К сожалению, дальнейшая судьба щенков осталась для меня неизвестной. А мой дорогой друг Гоча, потом даже посетовал, почему мы не взяли, хотя бы одного четвероногого бродягу с собою. Ему как раз был нужен щенок в деревню к родителям…

«- Эх!.. Ну, кто же знал??..»

Гора – на которой находился монастырь – маячила впереди, во всё время нашего часового перехода. А сам Джвари, виднелся в голубоватой дымке заоблачных высот, на самой её верхушке. Но одно дело добраться до подножия горы. Другое дело – взобраться на неё. Это было гораздо сложнее и утомительнее, чем предыдущий часовой марш. Тем более, что нам пришлось, дать хорошего крюка вправо. Выяснилось – осуществить подъём – лучше, по более пологому правому склону. Левый же, был отвесен и скалист.
Само восхождение, оказалось утомительным и малоинтересным. Кроме одного события…

«Уже ближе к вершине, мы неожиданно вышли к горному озеру… Привал не устраиваем, хотя ноги гудят так, что кажется слышен низкий звук напряжения. Бредём по краю небольшого озерца, впитывая краски осени и необычайный пейзаж, не столько сетчаткой глаз, сколько фибрами души. Тишина восхищает! На минуту останавливаюсь, словно жду чего то… Всматриваюсь в зеркало воды – там видны золотые отблески вянущей природы. Берега озера окружены высокой, жёлтой, высохшей травой, но на дальнем крае – ещё зелёные деревья соперничают красками с золотом природы, которое расцвело своим последним, осенним цветом. А сверху, в озеро заглядывает небо, которое контрастирует весь пейзаж. Идеальная композиция – «золото-на-голубом»! Я вглядываюсь в эту красоту и ощущаю, что чего-то не хватает. Живого присутствия! Не видно ни одной птицы, ни одного животного, хотя на склонах мы видели много козьего помёта. От озера, от высохшей травы, с небольшою рощею…от синеватых гор, что таинственно темнеют вдали, веет покоем и умиротворением… Мы набираемся духа на последний рывок вверх…»

Неожиданно линия горизонта резко расширилась и я, наконец-то, оказываюсь на верхнем плато. Как мы с Гео и предполагали – с другой стороны по гребню горы – идёт дорога, приводящая сюда паломником и простых туристов. Дорожный асфальт кончается у небольшой возвышенности, на которой и покоится древнейший фундамент монастырского храма. Слава Небесам и Провидению, которое позволило мне оказаться в этот день, в этом месте!!
На самом краю скалы, замер в вечном молении к Богу, исполненный гениальной простоты, строгости, спокойствия и гармонии, древний храм. Его аскетичная красота выражалась в чистоте прямых и строгих линий, в гладкости древних стен и в величии, уединённо-одинокого служения людям и Небесам.

«Столбы обрушенных ворот, и башни, и церковный свод...» - таким увидел Джвари, воспевший его Лермонтов. Но мне было тяжело судить, что изменилось с тех времён… Я видел, что правая часть монастыря почти полностью разрушена, в тоже время, главная башня храма выстояла в схватке со временем и теперь принимала должное поклонение от людей, которые сюда приезжали испытать свой дух… Кто – молитвами, кто посильной работой, по реконструкции монастыря. Внутреннее пространство Джвари выглядело столь же гармонично: чистая, полновесная и завершенная классика, очаровала меня своим совершенством, а в центре обители, я увидел основание, в котором был закреплен Святой крест, принесенный Нино Каппадокийской – первейшей и святейшей просветительницы Грузии, что принесла в эти земли Христианство.

* * *

Выйдя из храма, я увидел шумную компанию людей – оказывается, приехала свадебная делегация. Заручиться поддержкой Небес – на долгую и счастливую супружескую жизнь, наверное, хочется всем. А монастырь Джвари, всей своей историей, а так же местоположением – на вершине горы –показывал свою близость к небу… Обратившись к святым реликвиям храма, надышавшись запахами лампад и свечей, насмотревшись с обрыва утёса на простиравшийся внизу мир, напитавшись атмосферой высшей Благодати, чувствуешь что-то необъяснимое.

Подойдя поближе к свадебной процессии и встав чуть поодаль, я начал исподтишка изучать людей, их лица, настроение, речь, интонационный окрас и жестикуляцию. Мне хотелось вобрать в себя понимание происходящего… Сделав несколько фотографий, шумная толпа скрылась в темноте входа в обитель. А я остался один на один, со всей, открывшейся мне «громадностью», «воздушностью» и «величавостью», окружившей меня…и поглотившей меня…
Всё здесь чудесным образом гармонировало с окружающей суровой, но чрезвычайно живописной природой этого края. Величественные скалы производили колоссальное впечатление и казались неприступными стенами древних крепостей, воздвигнутых природой, для защиты священных мест.

Внизу у подножия проистекали Арагви и Кура – соединяясь в один шумный поток. Из этого красивейшего действа, черпал своё вдохновение, великий Лермонтов, творя поэтический эпос «Мцыри». Это видел и я, быть может, именно с той же точки, что и русский поэт. Когда-то, отвергнутый на отчизне и сосланный в Грузию, писатель нашёл здесь свою вторую родину, красоту и природное богатство которой, он неоднократно описывал. Что же…теперь моя очередь!..

Я залез на самый гребень – нависшей над пропастью – крепостной стены и поглядел вниз – на истечение и сливание рек, на обширную панораму, пропитанной золотыми тонами, Мцхеты…

Раскинувшись у подножия величественных гор, любовно охваченная с двух сторон руками грузинских рек, обогреваемая ласковым солнцем и зарывшаяся с головою в жёлто-зелёную мягкость садов, Мцхета лежала передо мной, оцепеневшим от ласки домашним питомцем – в неге и упоении… Как будто бы, сам Господь, заботливо взял в ладони кусочек сотворённой им земли… – вот так – ладонь на ладонь, плотно прижав большие пальцы и подогнув их внутрь…он сделал колыбель и, поднеся ближе своё божественное лицо, вдохнул в это место, святую и чудесную благодать.

Мцхета казалась оплотом мира, благочинности и спокойствия. Да что там казалось! Мцхета и была самым мирным городом на земле, с чем бы её не сравнивать…

К сожалению, сам Иерусалим, с которым грузины духовно сроднят Мцхету, никогда не был мирным городом. В Израиле и Палестине, в Сербии, Украине, Белоруссии и самой России – во всех православных странах, во всех городах и поселения, где мне пришлось побывать…где есть христианские святыни – какого бы святейшего и чистейшего ранга они не были – я никогда не чувствовал себя так свободно, упоённо и легко. Здесь к человеку возвращается вера в то, что есть добро и красота, мир и гармония, вечные ценности и божественное Начало…
Здесь слова теряли своё значение, а мысли – чистой энергией – уносились в горнее пространство… Здесь… – в пригоршне – у самого Бога!..

Продолжение следует... Моя авторская страничка:
https://www.lipetskmedia.ru/blogs/user/312.html